– Я искал совсем иное сравнение, но пусть будет антропирин… Только без всяких там побочных эффектов…
Павел их не слушал, продолжая сплёвывать горечь.
– Прекрати харкать! Некрасиво. – Виктор Ильич махнул в сторону заброшенной шахты. – Оглянись вокруг!
Павел заставил себя проглотить слюну и, всё ещё морщась, распрямился, огляделся. «Было бы на что смотреть!» – успел подумать он и обмер. Где-то под ухом хмыкнул довольный Эдди, но он не заметил. Внимание сосредоточилось на окружающем ландшафте.
На ум пришло сравнение со щётками стеклоочистителя на лобовом стекле автомобиля. Только что ты видел мир через бурую плёнку налипшей на стекло грязи и, вдруг, – раз! – движение «дворников», снимающих слой грязи. Два! – ещё слой. Три! – мир очищается от грязевого налёта. Четыре, пять, шесть, семь… – и вот она, кристально-скрипучая чистота! Павел продолжал моргать. И видеть всё вокруг с непостижимой чистотой, иррациональной чёткостью и восхищением. Каждую веточку, каждый солнечный блик на острых осколках битых оконных стёкол, каждый кирпичик заброшенных зданий, каждую кочку и каждую загогулину он видел, будто… нет, тут не с чем сравнить!
Он продолжал моргать, боясь потерять удивительное зрение, но… что это? Теперь с каждым взмахом ресниц волшебное «озарение» исчезало. Павел прекратил моргать, но это уже не помогло. Зрение возвращалось в своё обычное состояние, то есть, не ниже восьмой строчки в таблице Сивцева. Павел посмотрел на своих спутников. Оба не скрывали лукавых ухмылок.
– Эффект что надо, – подмигнул Виктор Ильич. – Только действие кратковременное. Глотнул бы побольше – эффект был бы дольше. Но и злоупотреблять не стоит… Ладно, пора возвращаться.
– Да, – подтвердил Эдди. – В лесу темнеет рано.
– А доказательства? – встрепенулся ещё не до конца отошедший от чудо-юдо-эффекта Павел.
– Туда и идём, – Виктор Ильич хлопнул парня по плечу, и пошёл вперёд.
Глебов за ним.
Павел зажмурился, потёр глаза, покачал головой, сплюнул и побежал догонять припустивших резвой походкой «диверсантов».
Вернулись они обратно в охотничий домик.
«Изощрённый идиотизм», – уныло подумал Павел, чувствуя, как гудят ноги от совершенно ненужной на его взгляд прогулки к заброшенной шахте.
13
Эдди вошёл последним. Задвинул засов и со всего маху саданул по двери плечом, мол, откроется – не откроется. Странный он всё-таки парень, сдвинутый. Потом поднял с топчана успевшего сесть Виктора Ильича и сдёрнул засаленный плед. Пледом (на уже готовые гвоздики) Глебов задрапировал окно, будто штор не достаточно. И погрузил всех в темноту.
Дальше копошение.
И свет от керосинки.
Так же, как в первый раз Виктор Ильич, Павел обманулся.
Свет исходил не от керосиновой горелки.
Кристалл. Излучающий удивительное изумрудное свечение. Удивительное! В изумрудном свете лицо Глебова озаряла улыбка. Он на вытянутых руках протянул кристалл Павлу. Бережно. Краем глаза тот заметил, как крестный сел обратно на топчан. Но всё внимание приковано к кристаллу. Павел протянул руки. И кристалл перекочевал к нему. Ладони ощутили прохладную бугристость. Лучистое сияние просвечивало ладони насквозь. Павел успел подумать о Марии Кюри и её опытах с радием, но это не остановило любопытства. Он приблизил кристалл к глазам.
И увидел.
14
…Они стояли у могилы Александра Клинова и какое-то время молча смотрели на скромный крест из сибирской сосны.
Виктор Ильич оторвался от созерцания креста и посмотрел на одиннадцатилетнего подростка.
