Приняв решение, Марина отвернулась к стенке и, сжавшись в позу эмбриона, попыталась уснуть.
Виктор Ильич вернулся в отель.
Глебов с Павлом тут же набросились с расспросами.
– Ждём до завтра, – сказал Виктор Ильич. – Думаю, она согласится.
– И как мы её вызволять будем? – спросил Глебов.
– Через четыре дня девушку повезут на слушанье. Адвокат будет настаивать на переводе подзащитной в психиатрическую лечебницу…
– Выкрадем? – удивился Павел. – Как в пиндосском боевике? Ты это всерьёз?
Виктор Ильич нахмурился.
– Давай без словечек, понятие которых ты не знаешь!
Павел вскинулся, но крёстный пресёк возмущение:
– Или я тебя снова буду называть «мой мальчик»!.. Завтра после встречи с Мариной нам нужно в музей твоего отца.
– Это ещё зачем?!
– Вот завтра и узнаешь, мой… дорогой крестник.
22
На следующий день пока Виктор Ильич ездил к Марине Добранской, Эдди с Павлом проштудировали всю местные новостные ленты на предмет необычных (да и обычных тоже) несчастных случаев с летальным исходом. К радости Павла предыдущие дни обошлись без подобных сводок. Глебов же насторожился, предчувствуя бурю после затишья, но решил парню настроения не портить. Тем более что тот и так уже чуть ли не в открытую считал его параноиком.
Виктор Ильич вернулся в благодушном расположении духа. Марина Добранская ожиданий не обманула.
– Пора в аэропорт, – сказал Эдди, глянув на часы. – А то опоздаем на регистрацию.
У музея имени погибшего писателя Александра Клинова они предстали к самому его закрытию.
– Давненько я здесь не был, – сказал Виктор Ильич, оглядывая музей. Он оставил пост смотрителя через месяц, как поставил последнюю точку в последнем романе Кошмарного Принца «Сони едут до конечной». Просто больше не мог выносить этого места, этой обстановки, этого проклятого стола. Но вот он снова здесь. Кто бы мог подумать! Слава Богу, что на этот раз не один. Вряд ли у него хватило духу явиться сюда в одиночку. Он посмотрел на своих спутников.
– Ну что, заходим?
– Нет, сейчас с дверной ручкой поздороваемся и в обратный путь, – съязвил Павел.
– Образчик сатиры, блин, – среагировал Эдди и нажал кнопку домофона на воротах.
Загудел электрический привод. Ворота разъехались в стороны.
– О как! – хмыкнул Виктор Ильич.
– Жизнь не стоит на месте, – подмигнул Павел и вошёл на территорию музея.
– Здравствуйте! Меня зовут Алексей Геннадьевич, – приветствовал гостей новый смотритель, мужчина лет сорока с глубокими залысинами и мясистым носом. За последние годы, как слышал Виктор Ильич, их сменилось уже три. Этот – четвёртый. И, вроде, уже и не смотритель, а комендант. – Надежда Олеговна предупредила меня о вашем приезде. Проходите!
Один за другим они представились, пожимая руку коменданту, и прошли внутрь.
Да, всё-таки музей – штука с феноменом константности. Не меняется ни-че-го. (Если не брать в расчёт ворота с электроприводом, да и те за стенами). Будто и не прошло несколько лет. Странное чувство. Виктор Ильич подошёл к винтовой лестнице, но подавил в себе желание сразу же подняться, чтобы ступить на скрипучую доску. Он оглянулся. Павел крутил вокруг головой, разглядывая помещение (насколько бывший смотритель знал, парень был здесь всего раз в один из последних дней Виктора Ильича в качестве действующего смотрителя музея). Глебов же прилип носом к стеклу с экспонатами. Алексей Геннадьевич смотрел на них снисходительно, Виктора Ильича кольнула шпилька ревности – когда-то он и сам так смотрел на посетителей: взгляд хозяина, привечающего гостей.
