Я удивился, но вида не подал. Перед ней? С чего бы?! Мне было достаточно того, что я её голой видел, пусть и во сне, это нормально, а то, что она на Ямахе как гонщик рассекает, это было лишним. Я, например, ни разу не пробовал. Тем более на таком. Нет, сидел как-то, помню, на скутере, в армии, но на маленьком, фотографировались, но не ездил. А на этом, на большом, на нём не сидеть, на нём лежать нужно… А Марго запросто! Не только с шиком подъехала, но и с шиком остановилась, крутанув машину вокруг переднего колеса. Как в цирке. Класс! Я точно так не могу.
Уха вкусной была, – вкуснейшей! – это во-первых, я такой никогда и не ел, но это мелочи. Марго важную весть принесла. Как та сорока, но не на хвосте, а на «Ямахе». Серьёзная разница.
– Там, у них, у ментов, переполох, – хлебая ложкой уху, первым делом поведала она. – Наши двое, ЭТИ, в камере СИЗО повесились.
– Как?! – не поверил дядя Гриша. Даже ложку выронил. Она звякнула.
– Маня… – сверкнул очками главред.
– Да-да, дядя Коля, я не придумываю. Я сама не поверила. Их же только вчера ночью доставили, я же знаю, а сегодня, утром они…
– Они же в разных камерах должны были сидеть?! – возмутился дядя Гриша. – В разных!
– Они и были…
– И что, оба сразу?
– Не знаю, может и сразу…
– Понятно. Ребята, говорю открытым текстом – атас! Нам нужно сматывать удочки, – забеспокоился КолаНикола. – Срочно! Их убрали… Наша очередь.
Это и я понял. Как и то, что за нами теперь очередь. Но почему – именно мы, нас? Ни кто-нибудь, а именно мы киллеров поймали, дядя Коля с дядей Гришей. Они – герои. За что же их-то, нас-то?
– А ты откуда знаешь? Туда же, там же… Не пускают! – Спросил я, имея в виду не саму ментовку, а следственный изолятор, но Марго мне не ответила, пропустила мимо, как глупость. Я это понял, по огнём загоревшимся своим ушам.
Дядя Коля подтвердил мой промах.
– Если Маня говорит, проверять не надо. Сомневаться тоже. Нужно ноги, ребята, делать, ноги. А ты хвоста за собой случайно не привела, не заметила? – спросил он.
– Нет, вроде. Я же быстро…
– Я знаю как ты ездишь, но они… У них связь, дочка, техника, люди… – И он застыл, как суслик на целине, вытянув шею, сверкая стёклами очков, прислушиваясь, завертел головой. Неожиданно сгорбился, стал ещё меньше и приказал. – Всё, ребята, погнали! Быстро гасим костёр и сматываемся. Я чую! Поздно будет, когда нагрянут.
Я подскочил. Уж кто кто, а я хорошо знаю, что такое «тревога». Тем более не учебная. Дядя Гриша торопливо заливал ухой костёр, дядя Коля нёсся к джипу, я за ним, Марго к «Ямахе». В небе послышался стрёкот вертолёта.
– Ну вот, уже… Прячемся, – втягивая голову в плечи, крикнул дядя Коля, и первым рванул в кусты.
Я за ним. И это было знакомо. Я ж погранец. Так могу загаситься, на меня наступят и мимо пройдут, если без собаки. Вот против собаки у меня сейчас, к сожалению, ничего не было. Надеюсь и не понадобится. Вертолёт сам собой куда-то в сторону утарахтел…
– Не уедем! Дороги наверняка перекрыты, – в сердцах заметил дядя Гриша.
– Точно, – через секундное замешательство, согласился КолаНикола. – За мной! – крикнул он, вламываясь в кусты и огибая деревья. Мы сыпанули за ним.
Бежали, подскакивая, прыгая и перепрыгивая, один за другим, цепочкой. Картина получалась невесёлая. Скорее жуткая. Это сидя перед телевизором интересно смотреть боевик, в котором убегают «честные менты», а обычные – дураки тупые! – за ними гонятся. Даже интересно бывает сопереживать, любопытно. А вот когда ты сам гасишься – ноги в руки, жопу в горсть – это совсем нелюбопытно, это страшно. Потому что знаешь, у преследователей всегда в руках автоматы, с набитыми рожками, под завязку, а пуля из Калашникова, я хорошо знаю, лично в армии проверял, рельс с пяти метров насквозь пробивает… Меня с рельсой не сравнить, да никого из людей, не Терминаторы. Тем более Марго. Я порой видел мелькающие впереди подошвы её кроссовок и гибкую спину.
