– А куда, ваше величество, денешься! Одни стареют, другие им на смену встают. Чай, не бедна наша Россия достойными людьми.
– Человек может быть достойным, но в намерениях своих предерзок, злоумышлен. Делами ставит он себя! Я в эту сентенцию смолоду уверовала. И при дворе тщусь отмечать тех, кто не ради выгоды собственной, а блага всеобщего радеет и служит… Я, пожалуй, снова разложу пасьянс, а ты, голубушка, сделай милость. Передай через адъютанта записочку Григорию Александровичу!
Перекусихина, дородная рязанская дворянка, расторопно поднялась и бабочкой порхнула к двери.
Кучук-Кайнаджирский трактат положил конец военному противостоянию Российской и Османской империй, обозначил границы и условия международных отношений, но отнюдь не гарантировал дальнейшего покоя. Более того, составленный на трех языках: русском, турецком и итальянском, он у каждой стороны вызывал свое собственное истолкование, что приводило к спорам и путанице. Австрийский посланник Тугут считал даже, что благодаря уловкам в тексте русские одурачили Абдул-Гамида.
Надо полагать, австриец заблуждался. Турецкого султана совсем не интересовали стилистические тонкости текста. Он всячески оттягивал государственное признание соглашения с русской царицей, обязывающего выплатить огромную контрибуцию. Абдул-Гамид правил Портой всего полгода, и то, что его приход к власти начался с поражения в войне, больно ранило самолюбие правоверного турка. В минуты откровения он говорил единомышленникам, что с Россией заключен не мир, а всего лишь перемирие. И надлежит готовиться к реваншу, к возврату черноморских крепостей и Крыма, к завоеванию Кубани и Кабарды. Для этого, прежде всего, требовался флот, восстановление которого займет несколько лет. Да и деморализованная его армия требовала обновления и перевооружения. Исход сражений решали пушки и огнестрельное оружие. В этом европейцы превосходили султана. А ближайшей целью Абдул-Гамид выбрал Кубань и Кабарду, чтобы военный пожар, зажженный горцами, не только ослабил Россию, но и перекинулся в Крым. Благо русско-турецкая граница шла по реке Кубань и на левобережной стороне могли скрываться отряды, враждебные Екатерине. Поднял дух султана и приезд в Константинополь татарской делегации, обратившейся к нему с нижайшей просьбой вновь взять покровительство над Крымским ханством, простирая на народ его не только власть халифа всех магометан, но и государственную. Русский представитель при дворе султана, полковник Петерсон, требовал высылки мятежных татар, выполняя указания императрицы, но турецкие власти чего-то выжидали…
Евдоким Алексеевич Щербинин, получив ордер из Иностранной коллегии, отставил все дела Слободской губернии и выехал из Харькова в ногайские кочевья. Ранняя в этом году объявилась зимушка на юге! Высокие снега искрились по всей приазовской равнине. И хотя путь пролегал по наезженному тракту, охранение губернатора было усилено полусотней казаков. Ехал он не с пустыми руками, с целым мешком денег. Рескрипт императрицы от 12 ноября повелевал начать действия по отделению Кубани от Крыма. Предполагалось создать Татарскую область, или Ногайское ханство. Это объединило бы все орды, переселившиеся из Бессарабии. Но как их сплотить, постоянно между собой враждующих, нарушающих договоры и присяги?
В Ейском укреплении Евдокима Алексеевича ждал представитель России при ногайских ордах Стремоухов. Он уведомил о том, что Шагин-Гирей и Джан-Мамбет-бей, как требовала депеша, предупреждены и явятся по первому требованию. Щербинину отвели натопленное помещение приставства, а свита его и конвой расположились в караулках и палатках вместе с солдатами гарнизона.
