Честь имею… Или все-таки поимели меня?! - страница 19

Эти и другие подробности служебной деятельности бабули очень меня впечатлили, я уже красочно представила себе, с чего начну свое повествование, как выстрою сюжетную линию, добавлю чувства и переживания… Общаясь, я попутно набрасывала текст. Почувствовала, что для полноценного воплощения моего документально-художественного замысла не хватает еще одной, наверное, даже самой важной детали. Да и лично для себя мне хотелось выяснить еще один момент, чтобы он прозвучал более четко.

– Что двигало вас вперед? Что не давало никаким трудностям, включая реальные холод и голод, сломить ваш дух и довести до отчаяния?

Бабуля задумалась буквально на пару секунд. Будто ответ на этот вопрос хорошенько разучен ею давным-давно, поэтому нет нужды что-то вспоминать или выдумывать.

– Я старалась ко всем хорошим и порядочным людям относиться по-доброму, и они отвечали мне тем же. И тогда я не чувствовала, что на мне одной лежит что-то непосильное. Мне всегда кто-то помогал, а я помогала кому-то.

Меня очень взволновало все услышанное, а это – в особенности. Я даже крепко зажмурилась, не выпуская из-под век слезинки. Несколько минут после разговора я сидела с закрытыми глазами и будто перенеслась в один из кабинетов в этом сером здании, в ненастный день первой послевоенной осени. Молодая девушка миниатюрного телосложения сидит за столом, около нее несколько таких же молоденьких оперативников. Давно стемнело, в здании не топят. Они сидят, поплотнее укутавшись в какие-то то ли куртки, то ли плащи, которые достались им, бог знает, с каких плеч. Изучают документы, переговариваются. Разламывают буханку серого ноздреватого хлеба, поровну делят его и медленно жуют, наслаждаясь каждым кусочком.

Из путешествия по чужому прошлому меня возвращает крик:

– Галя, быстро иди сюда! Что ты за полдня сделала полезного?

Кстати, я не слышала, чтобы подобные вопросы задавались еще кому-то. Только мне. Ну, да ладно. Бабуля со своими коллегами еще более жуткие времена пережила. И я тоже обязательно переживу, выживу и пойму, почему моя жизнь складывается вот таким образом.

– Почти закончила писать очерк, через минут сорок будет готов полностью, еще чуть деталями надо насытить и вычитать. Фотографии послевоенных лет бабулина дочка мне прислала, – последовательно докладываю я обстановку. Глаза, в упор наблюдающие за мной, пока что голубого цвета. – Кстати, бабушка с трудом передвигается, ее дочка говорит, что к нам они не приедут, это точно. К себе в гости ждут.

Глаза становятся зелеными. Меня охватывает ужас. Что не так я сделала? За те короткие мгновения перед тем, как на меня снова начнут истошно орать, я успеваю ощутить горечь от катастрофического предположения. А вдруг, я полностью профнепригодна и напрасно все эти годы мечтала о службе, демоны меня, что ли запутали? В такой тотальной несуразности уже и в демонов поверишь. У меня совершенно ничего хорошего не получается. Может, во мне чего-то важного не хватает, потому именно со мной так непотребно обращаются? Я второй месяц здесь, а результат при этом самый отвратительный. Из остроумной мечтательницы я превратилась в запуганную моль, которая подпрыгивает и бежит стремглав на звуки голоса. Каждое утро, когда я сюда еду в автобусе, не могу не содрогаться от предположений о том, какое очередное испытание меня ждет в сером здании.

– Скажи мне, пожалуйста, такую вещь, – не угадала я. Нет, она не кричит, а шипит тяжелым, раздавливающим голосом. – Кто тебе давал указание спрашивать о том, приедет она к нам или нет?