– Скажите, вам не кажется, что на этом кладбище вся Россия похоронена?
Ростислав Андреевич остановился:
– Прошу прощения, вы обращаетесь ко мне?
– А разве мёртвые могут мне ответить? – женщина повернула голову, посмотрела на подполковника зелёными, продолговатыми глазами. – Так вам тоже так кажется?
– Да, мне подумалось об этом. У вас здесь похоронен кто-то?
– Я…
– Простите?
– Моя жизнь похоронена здесь, – женщина говорила глуховатым голосом, медленно, перебирая в руках длинные, крупные чётки. – Меня зовут Полина. Ростислав Андреевич, я давно ищу с вами встречи.
– Откуда вы знаете меня? – удивился Арсентьев.
– Я неплохо осведомлена о сотрудниках контрразведки.
Положительно не нравился Ростиславу Андреевичу этот разговор, и странная женщина эта с её загадками.
– Откуда такая осведомлённость?
– Когда в осведомлённости есть нужда, то нужные сведения всегда можно собрать.
– И какова же ваша нужда?
– Я хочу работать на контрразведку.
Арсентьев недоверчиво посмотрел на Полину. Не сумасшедшая ли она? Или того хуже – агент большевиков? По её губам скользнула чуть заметная усмешка:
– Вы напрасно подозреваете меня. Я не безумная и не большевичка. До недавнего времени я была членом партии социалистов-революционеров, потом разошлась с ними. Теперь у меня одно желание: работать против большевиков. У меня личные счёты с ними. Я хочу отомстить.
– Вы эсерка? – поморщился Ростислав Андреевич.
– Бывшая. Я понимаю, господин подполковник, что такая рекомендация для вас весьма скверна. Но посмотрите на дело с практической стороны. У кого больше опыта в подпольной деятельности, шпионаже и подрывной деятельности, чем у эсеров? У меня тоже есть кое-какой опыт. И я хочу поставить его на службу делу.
– Опыт? Прекрасный опыт! Взрывали лучших министров и губернаторов! Охотились за самим Государем! Всю страну ввергли в пучину террора и довели до нынешней вакханалии! К чёрту же такой опыт!
– Вы не правы.
– Что?
– Вы не правы, посылая этот опыт к чёрту. Если вы считаете, что именно он привёл к крушению царской власти, то чем плохо, если он окажет такую же «услугу» большевикам? Подумайте об этом. И ещё: не думайте обо мне столь плохо. Я никого не взрывала. На моих руках крови нет. Да, я поддерживала террор. Это было моим заблуждением, в котором я, поверьте, уже тысячу раз раскаялась. Но кто не поддерживал его? Лучшие люди ему аплодировали… Разве нет? Теперь не время выяснять те ошибки. Я предлагаю вам свои услуги. Уверена, что они могут пригодиться.
– Какого рода услуги вы предлагаете? – спросил Арсентьев, немного остыв.
– Любые, – не дослушав вопроса, ответила Полина. – Мне, Ростислав Андреевич, терять нечего и некого. Поэтому я пойду на всё. Надо будет – убью, а надо – умру сама.
– Вы полагаете, убить – просто?
– Не знаю. Но если будет надо, то моя рука не дрогнет.
– Вы хотите мстить кому-то конкретному?
– Нет. Я хочу всем им отомстить…
– За что?
– За человека, которого я любила. Этого довольно?
– Он здесь похоронен?
– Нет, на Кубани. В братской могиле…
– Он был участником Похода?
– Да… Вы принимаете моё предложение?
Предложение Полины Арсентьеву не нравилось. По глубокому убеждению его, женщине ни при каком раскладе не следовало участвовать в подобных делах. Даже такой, как эта бывшая эсерка. Никогда не понимал Ростислав Андреевич женщин, занимавшихся политикой. Что за радость? Женщина-революционер, женщина-террористка… Какая же это, прости Господи, женщина? Разве что по обличию, да и оно неуловимо искажается, убивается всё нежное, мягкое, женщине свойственное, а остаётся сушь и огрубелость. Вот, и в лице Полины, интересном и ярком, что-то было грубоватое, жёсткое.
