Честь русского солдата. Восстание узников Бадабера - страница 4

– Быстро все убрать! – приказал он своим подчиненным, вытирая пыль, гарь и пот с лица.

Подчиненные выполняли его приказы безоговорочно. Надо было ликвидировать и убрать следы взрыва, для этого пригнали из темниц подвала подталкиваемых дулами автоматов военнопленных, среди которых были в основном члены афганской армии и несколько советских солдат, принявших ислам. Работа закипела.

– Ну, что там? Сколько истинных мусульман полегло? – грустно спросил он, когда его верные воины доложили о том, что все прибрано.

– Дорого отдали свои жизни эти советские парни, – переминался с ноги на ногу один из его советников. – Мы старались вернуть базу.

– Я не спрашиваю, что вы старались сделать. Я спрашиваю о количестве жертв.

– Уважаемый, печально. Много.

– Сколько? – жестко выкрикнул он.

– Погибло двадцать восемь пакистанских военных и девять представителей власти. Около ста наших верных сынов ислама и шесть американских советников, – низко склонив голову перечислял советник.

– Что значит около?

– Так ведь многих просто разорвало на части.

– Продолжай!

– Полностью уничтожен арсенал, – вздохнув, ответил он, – в числе потерь: три установки «Град», более сорока единиц орудий, минометов и пулеметов, десятки тысяч ракет и снарядов.

– Все?! – грозно взглянул он на советника. Слушая доклад своего заместителя, он все больше и больше злился. Он сжал кулаки, еле себя сдерживал от ярости.

– Уважаемый, не все, – переминался с ноги на ногу заместитель, опустив глаза в землю, не смея их поднять на Раббани.

– Ну, говори, не тяни!

– А еще погибла канцелярия тюрьмы, а с ней, к сожалению, и деньги в сейфе, и списки узников. На том месте одни развалины, вон, смотрите, – он указал рукой в сторону, где только вчера они сидели в уютном помещении под кондиционером и распивали вкусный чай.

– Деньги – это плохо. Списки – это хорошо. Пусть же имена этих непокорных неверных канут в бездну, – громко сказал он, сплюнул и пошел прочь.

Спустя два дня после восстания лидер одного из воюющих афганских кланов, небезызвестный Гульбеддин Хекматиар, издал приказ, посланный всем подчинявшимся ему отрядам моджахедов: «Русских в плен не брать! При захвате уничтожать на месте на всей территории Афганистана».

Тогда казалось, после этого страшного дня, что он все улики уничтожил, все кануло в Лету. Но вот прошли годы, и по телевизору говорят о тех событиях, о которых свидетели должны молчать.

Сейчас, когда он сидел на мягком диване роскошного богато убранного дома, память вернула его в дни войны, в дни борьбы с русскими, как их называли моджахеды, «шакалами».

Ненависть к шурави не угасла в его душе. Вновь он зло выключил телевизор. Будто телевизор мог изменить его настроение.

– Мой Всемогущий Аллах, я тебе служил верой и правдой, что же я не так делал? – громко сказал он и с трудом поднялся. Прошелся по комнате и вновь вернулся к дивану. Тяжело опустился на мягкий диван, провалился в его роскоши. Делать было нечего. Сна не было, поэтому он вновь включил телевизор. По телевизионному ящику – все та же передача о тайне Бадабера. Тайна Бадабера притягивала его словно магнит. Он то включал, то выключал телевизор. Одно нажатие кнопки пульта, и экран оживал.

Он тупо смотрел на голубой экран. Видел сюжеты видеозаписей из его центра. Бадабер был его детищем, святым смыслом его жизни. Пакистанский лагерь для беженцев, под видом которого находился учебно-террористический центр «Исламского общества Афганистана», был смыслом его жизни, и он свято верил в свои идеалы. В него были вложены огромные денежные средства и душевные силы! На территории центра располагалось шесть складов с боеприпасами и три подземные тюрьмы, где содержались советские и афганские военнопленные. Режим содержания – особо строгий, изолированный. В подземные тюрьмы попадали неисправимые шурави – захваченные в бою, оказывавшие сопротивление, не принявшие ислам. Советских военнопленных держали, используя на самых тяжелых работах – на каменоломнях, погрузке-разгрузке тяжеленных ящиков с боеприпасами. За малейшую провинность, а зачастую и без таковой, жестоко избивали, пытаясь сделать их послушными рабами.