– Что там у тебя? – выкатывается Мэмыл. – Паучьи жопки? Дай посмотреть!
– Нет никаких жопок.
– Как, совсем никаких? Ян, переустанови ему, он отмороженный, до него не дошло.
– Всё дошло, – отвечает Яна ледяным тоном. – Сам ты… жопка.
– Не завидуй моей жопке!
Пока Яна пытается не выйти из себя, Мэмыл занимает её место.
– Ну что, именинник, готов к настоящим подаркам? Если не готов, скажи сразу, я тебе шапку подарю. Зима близко.
– Давай, не темни. Что ты там жмёшься? В каком месте у тебя там подарок?
– У меня-то в руках. А вот у тебя где оно кажется, зависит от твоего мужества. Короче, Славик, мы с тобой знакомы уже много лет, и все эти годы… Ян, специально для тебя, ты же любишь, когда всё прилично. Вот, и все эти годы наш – да, уже не юбиляр, увы – был нам самым верным другом. Он держался до последнего, но даже его не пощадило время. Мир понёс огромную утрату. Да, малой, твои пятнадцать лет, как и наши, больше никогда не вернутся, а твои четырнадцать лет вообще сгнили в канаве…
– Не зарывайся.
– Но, даже сгнивший в канаве прошлого, ты неизменно крут и ядовит. Я желаю тебя оставаться таким же. Мой подарок – это концентрат твоего характера. Как говорится, от наших тёплых краёв вашим… почти тёплым краям. «Ноанама-Чоко»! Держи раз. Держи два.
– Гырголвагыргын, это же настойка, на этом, как его…
– Батрахотоксине, – подсказывает Пашок.
– Во-во! – одобряет Мэмыл. – Не пробовали? Небось, крепче метанола ничего даже не нюхали? Давай, какую бутылку вскрываем? Эту или эту?
Собираюсь ответить, но меня снова перебивает Пашок:
– Да ну, пэркыён. Метанол круче.
– Кыяй тебе в емык! – негодует Мэмыл. – Фуфло доисторическое твой метанол. Тот же этиловый спирт, только половина плюшек урезается ношиком.
– А этиловый не урезается? Да в слепые времена от него голову сносило похуже, чем от ра…
– Да что ты понимаешь?! Мой дядя все эти напитки литрами…
– Ладно, ладно! С тобой полезнее один раз подраться, чем семь раз поспорить. Так что давай, готовься, вечером на руины пойдём.
– Ха, нашёл, чем пугать!
– Между прочим, батрахотоксин поднимает уровень ГЭ. Процентов на десять. А это, знаешь, в лакуне, да ещё с одминами, которых тут больше, чем чаек, если верить имениннику…
– Кстати, да, – вступает в разговор Яна. – Это у вас там, в Латинской Америке, всё разноцветное, и можно смеяться до упаду, а здесь одно неудачное слово может…
– Ей, пожалуйста, две рюмки без закуски, – повелевает Мэмыл, – За самоотверженность в деле спасения наших душ и узлов.
– Мэмыл!
– Ах, Ян, прости. И за красивые глаза.
– Славик, может, ты им напомнишь, что такое лакуна и что в ней может случиться? О чём мы вчера говорили?
– Да, о чём вы вчера говорили? Колитесь! Ох, именинник, кажись, побледнел. А, нет, покраснел. Слушайте, щамыки, у вас тут интереснее, чем я думал!
– Мэмыл!
– Да я шучу! Что вы все как огрызки? Славик, так будем пить или нет? Решай!
Ах, прямо чувствую себя верховным одмином. Нет, скорее, зотом Врахштом, палачом узурпаторов. Я повелеваю… прядь твою налево. Отчего-то становится досадно и грустно. Вот, значит, какие судьбы мира мне решать? И даже здесь колышусь, как тряпка. Вон, уже одмины вылезли, пока ещё вымышленные, но уже встают на сторону Яны и Пашка. Машут указательными пальцами. Да пребудет со мной разум. Да пребудет со мной устойчивость. Какие могут быть сомнения?
– Давай, Мыло, разливай своё ГЭ, будем творить хаос!
