– Да!
– Вы часто этим занимаетесь. Например, чтобы разгрузить центральную голову, которая занята не тем, чем нужно.
– Ага. То есть нет! В смысле…
– Естественно, вам это просто нравится. Развеяться на процент, не прибегая к тренировкам и ритуалам. Дешевизна. Вы к этому привыкли, ещё когда с друзьями убегали на ночные гулянки. Разумеется, ваши родители не в восторге. Они считают, что лучше бы на танцы записался.
– Ага! А откуда вы знаете?
– Мы?
– Хм, простите, глупый вопрос.
– Значит, никаких особых жалоб нет?
– Нет, никаких. Хотя…
– Не бойтесь, говорите как есть.
– Защитный секрет, – придирчиво отряхиваюсь. – Плохо работает. Не защищает почти.
– А что вы хотели? Вы даже не перекусывали утром? Сразу побежали?
– Угу. Но я же…
– Правильно, бежали бы всю дорогу, вам бы и трети калорий не отъело. Но вы же предпочли чуть не разбиться, так мы понимаем? Однако стоите на двух ногах, с целым позвоночником и нулевой благодарностью. Итого минус пара килограмм из вашей биомассы. Или вы думали, что ваша одежда сделает всё за вас?
– Нет, но…
– Правильно. Вы, надо полагать, испытываете некоторый пищевой голод?
– Ага!
– Тогда идите домой и постарайтесь забыть этот неудачный разговор. Только родным не говорите. Никому не говорите. Не хватало ещё… ладно, надеемся, что это вас не коснётся. Всё, можете идти. Да пребудет с вами… разум. И устойчивость.
– Угу.
– Подождите.
– Да?
– Проведите ритуал здравого смысла. Хотя бы час. И родных уговорите. Не забывайте, что вы живёте в лакуне.
Киваю.
– До свидания, – раздаётся за моей спиной.
«Прощайте!» – пытаюсь озвучить мечту, но не получается даже сглотнуть. Впрочем, шаги исчезают, и вдогонку за ними улетают и злоба, и ступор. Даже шейные мышцы расслабляются. Всё равно тошно. Проблеваться бы, да нечем. Паршивое утро. Гырголвагыргын!
Пинаю калитку. Падаю, поджав отбитую ногу. Видимо, без этого бриллианта моя коллекция ушибов была бы не полной.
* * *
– Ну ты сама подумай, с кем мне там встречаться?
– Я не знаю, тебе виднее. Я в чужие белые комнаты не хожу.
– Даша, какие белые комнаты? Я даже в прихожие не заглядываю. Мне никто, кроме тебя, не нужен.
– Ну конечно, никто. Разве что, кардинально моложе. Ты прекрасно знаешь, о ком я.
– Да? О ком ты? Может, это ты прекрасно знаешь, а не я? Давай, расскажи, детка, возбуди меня!
– Хватит дурить. Что ты всё время делаешь на причалах?
– Всё время? Что-то не помню. Последний раз я там бывал, когда тебя искал. А вот что там делала ты…
– Идиот, это я тебя искала! Я же беспокоюсь, ты же, ты… тебя одного нельзя оставить. Ну признайся!
– И что же я там, по-твоему, делал? Русалок искал?
– Русалок. С ногами.
– Даш, какие русалки с ногами? Рыбачки? Рыбачки слишком угрюмые. Няньки? Слишком истеричные. К тому же некоторые могут на проверку оказаться мальчиками, а, ты же знаешь, я как-то не очень…
– Йон!
– Кто ещё? Некого. Всё. А ты, я заметил, любишь смотреть рассветы. Просто обожаешь смотреть рассветы. Они такие красивые, да? Большие, кровавые, просто пир духа! Как тут не сбежать из дома ни свет ни заря?
– Йон…
– Даш, ты пойми, если бы я захотел кого-то телом, тут всё равно, кроме тебя, не из кого. Скоро вообще одни суслики останутся.
– И Кожины.
– Ну вот, а я надеялся, что обойдётся без них. За что ты их так ненавидишь? Они старше нас, они двадцать лет в браке…
– Который трещит так, что отсюда слышно. Интересно бы знать, из-за чего. Вернее, из-за кого. Прости, чуть вещью тебя не назвала.
