– Да я и с ней никого не умерщвляю. А по поводу вечности – это не ко мне, это к Богу пожалуйте. Не компетентна я в таких вопросах.
– Ладно брехать! – оборвал её кузнец.
Смерть сделала шаг вперёд.
– А ну, отойди! – Данила развернулся всем своим мощным телом и угрожающе встал посреди кузницы.
– Идиот… Отдай косу! – женщина метнула на него острый взгляд.
– Я отдам тебе – а ты сразу людей косить? Ну уж нет!
– Так говорю тебе, дурень, не для этого мне коса нужна, – в темноте капюшона разгорались два зловещих огня.
Кузнец усмехнулся:
– А для чего?
– Да тропа к раю заросла. Не ровен час, праведник скончается, а мы продраться через заросли к раю не сможем, и придётся мне его в ад, к чертям, от безысходности отправлять, не здесь же его оставлять… Не по правилам это… – Смерть сложила руки на груди и навалилась спиной на стену.
– Ишь, праведниками она прикрывается. А грешники что?
– А что грешники? С ними всё в порядке – тропа в ад протоптана хорошо, не успевает зарасти.
– Так что, получается, коса не для людей? – Данила нахмурился: уж больно неправдоподобным казалось ему объяснение.
– Да объясняю же – нет, не для них, – устало выдавила из себя Смерть.
– Как же так, не для людей?… – недоумевал кузнец.
– А зачем?
– Но ведь ты… Тебя ведь всегда с косой рисуют, как ты головы всем отсекаешь.
– Буду я ещё косу портить! Ты глянь на неё – не коса, загляденье! – она любовно окинула взглядом косу в руках у Данилы.
– А как же ты тогда их… убиваешь?
– А, ты про это… – Смерть вздохнула с некоторым разочарованием. – Да не убиваю я людей вовсе, я только встречаю их да до места назначения провожаю, ну а уж там передаю на попечение или ангелов, или демонов – это уж кто что заслужил.
Данила стоял в недоумении.
– Понимаю твоё затруднение, – продолжала Смерть. – Действительно, поначалу всё так и задумывалось, как ты говоришь, чтоб я с косой приходила да жизни людские забирала. Да только никого убить я так и не успела. Пришлось вот косу не по прямому назначению применять – не выбрасывать же такую красоту.
– Не успела?
– Нет. Не пришлось. Ведь первый же умерший человек умер не своей смертью. С того самого дня, как Каин убил Авеля, спасения мне от вас нет. То друг друга убиваете, то сами себя жизни лишаете. То губите других дурными намерениями, то с крыш прыгаете да пожары устраиваете.
– И что, прям-таки ни разу никого не убила?
– Да нет, тебе говорю. Кто в войнах погибает, кто – в катастрофах, кто – по глупости, кто – по злому умыслу, кто – в результате медицинского недогляда, кто – пьяный, кто – трезвый. Кого убивают оружием, кого – словом, а кого и дурным помыслом. А тот, на чью жизнь никто не зарится, так сам решает свести счёты с ней, – она посмотрела на свои руки, поправила плащ. – А были же времена!.. Как мне порой хотелось кого-нибудь жизни лишить! Да всё не судьба… Бывало, я только примерюсь, а он, глядишь, и уже стал чьей-то жертвой. Я поначалу расстраивалась, в депрессии впадала, жаловаться к Богу ходила, а потом привыкла. А сейчас и убивать-то не хочется… Да и… К тому же… – она понизила голос до шёпота, – тайна у меня есть.
– Тайна? – брови кузнеца поползли вверх. Нá тебе! Даже у Смерти бывают тайны!
– Да. Но открою при одном только условии: косу отдашь, – она выпрямилась и уставилась прямо на кузнеца.
– Давай, говори, а я уж потом сам решу – отдавать или нет.
Смерть рассмеялась.
– Смелый ты парень, – сказала она. – Ну так смотри, коль не боишься меня.
