- Эммануил, я давно служил. Ты же знаешь. Вот, если бы Марк вернулся раньше...
- Не оправдывайся! Это хуже всего. Марк не палочка-выручалочка!
- Ну разве было бы лучше, если бы мы его упустили?
Тут зазвонил телефон, и Учитель схватил трубку, не удостоив Якова ответом. Постепенно его лицо прояснилось.
- Дума собралась на экстренное совещание, - весело сообщил он. - Не думал, что эти ленивцы так быстро среагируют. Мы едем в Думу.
- А как же телецентр? - удивился я.
- Телецентр никуда не денется. Со мной идет Петр, Марк и ребята, человек десять. Больше не надо.
Яков по-прежнему стоял на коленях и умоляюще смотрел на Учителя.
- Может быть епитимью? - осторожно спросил виновный.
- Ладно, вставай, зелот... - мне показалось, что равви хотел добавить что-то еще, но сдержался. - Останешься здесь, поглядим насчет епитимьи.
В прихожую вышел Марк, за ним потянулись воинственные вьюноши.
Мы спустились вниз и опешили, потому что у подъезда скромной пятиэтажки стоял здоровенный черный «АМО». Шофер «АМО» вышел из машины и почтительно открыл перед Учителем дверь.
- Ну, что ж, так даже лучше, - заметил Эммануил. - Петр, Марк и еще двое со мной, остальные - своим ходом.
В отделении для пассажиров сидел человек лет пятидесяти, одетый в военную форму и смотрел на Учителя с совершенно молитвенным выражением.
- Как ваша дочь, Ипатий Владимирович? - участливо спросил у него Эммануил, садясь рядом.
- Я здесь, Господи, и этим все сказано.
- Хорошо, - улыбнулся Эммануил и положил руку ему на плечо.
- В Думу?
- Разумеется.
За эту ночь Москва здорово изменилась. А именно: у Белорусского стояли танки, повернув орудия в сторону Бутырского вала, вдоль Тверской тянулись колонны БТРов, и на Триумфальной площади - тоже танки, ощетинившиеся пушками в сторону ресторана «София».
- Ну, все, прощай свобода! - усмехнулся я. - Завтра нас погонят восстанавливать Лубянку.
- Не погонят, - улыбнулся Эммануил. - Успокойся, Пьетрос, это мои танки.
- Как???
- Да, я забыл вам представить. Это генерал Сергеев, начальник Генерального Штаба, а теперь наш союзник.
Мы свернули в Георгиевский переулок и остановились у входа в Госдуму. На ступеньках нас встретила Мария и начала убеждать Учителя, что у нее чисто профессиональный интерес и посему в случае чего она помахает журналистским удостоверением, и ее не тронут. Он махнул рукой.
Я тоскливо взглянул на крышу родного колледжа, выглядывавшую из-за домов, и вошел в здание Думы вслед за равви.
На проходной нас опять, словно не заметили, и мы беспрепятственно проникли внутрь и поднялись в зал заседаний.
- Это он! - воскликнул кто-то из депутатов, когда мы входили, и зал приветствовал Учителя вставанием и аплодисментами. По-моему, он не ожидал столь теплого приема, но сразу сориентировался и направился к трибуне. Мы встали полукругом за его спиной. Он улыбнулся залу и жестом приказал всем сесть.
- Я вижу, вы узнали меня, - уверенно начал он. - Тем лучше, значит, не будем терять времени на представления и сразу перейдем к делу. Вчера я упразднил Инквизицию и разрушил Лубянку. Если вы смотрели телевизор, мне незачем вдаваться в подробности. Сегодня я объявляю Президента низложенным и провозглашаю себя Первым Консулом. Москва занята верными мне войсками. Возможно, аплодисменты некоторых из вас объясняются тем, что вы этого еще не поняли. Повторяю: это мои танки. И рядом со мной всем вам известный генерал Сергеев, мой союзник. И я гарантирую, что в стране будет восстановлен мир и твердый порядок. Думаю, всем уже надоели забастовки, анархия и бесконечные интриги политических группировок. Вы же, господа парламентарии, можете со спокойной совестью удалиться на каникулы. Сегодня, если не ошибаюсь, последний день вашей работы.
