Я не видел, что произошло, но Иоанн запрокинул голову и повис на руках Эммануила. Кто-то крикнул: «Ложись!» Но Господь стоял неподвижно и смотрел на крышу дома, справа от Гоголевского.
Мы бросились вниз по лестнице.
- Господи, на землю! - крикнул Марк. - Он может выстрелить еще!
- Больше не выстрелит.
Однако Эммануил опустился на одно колено, бережно поддерживая Иоанна. Тот был ранен.
Святой посмотрел в глаза Господу.
- Ты... - тяжело проговорил он и закашлялся кровью. Потом перевел взгляд на темнеющее небо. - Боже, прости меня. Я ошибся.
И замер.
- Ты прощен, - сказал Эммануил и закрыл ему глаза.
- Господи! Неужели ты не воскресишь его? - рядом стоял отец Александр и с отчаяньем смотрел на Эммануила.
- Нет. Он выполнил свое предназначение и умер так, как должно, и когда должно. Эта жизнь и так прекрасна, и к ней нечего добавить, - потом он перевел взгляд на крышу дома, откуда стрелял снайпер, и бросил охране - Принесите мне труп этого мерзавца!
- Господи, ты думаешь, он еще там? - осторожно спросил Марк.
- Я знаю.
Эммануил коснулся плеча склоненного отца Александра.
- Я поручаю вам вашего учителя.
А сам встал и обратился к остальным участникам процессии.
- Я скорблю о смерти святого Иоанна Кронштадского также, как и вы. Под его руководством вы были воинами на защите Церкви, и теперь я хочу, чтобы вы остались моим воинством. Встаньте, я прощаю вас.
И Эммануил благословил осужденных.
Вскоре охранники принесли труп снайпера.
- Мы нашли его мертвым. Вот, было рядом с ним, - на асфальт упал карабин с оптическим прицелом.
- Естественно, - заметил Эммануил. - Никто не переживет покушения на своего Господа.
- А отчего он умер? - спросил Марк, осматривая труп.
- Остановка сердца, если тебя интересуют медицинские подробности, Марк. Но это детали. Он умер потому, что я приказал ему умереть.
После этого случая Господь долго не вспоминал о нас, тех, кто помогал ему прийти к власти, своих друзьях и соратниках, стоявших тогда за его троном. Нам не досталось ни одного места в правительстве, несмотря на пристрастие равви к молодежи, и я обреченно вернулся домой. Да и действительно, какой из меня, скажем, министр финансов? Максимум, на что я способен, - это спать на заседаниях.
В утешение я купил собрание сочинений Кира Глориса, тепленькое, только что из-под печатного пресса. Текст здорово отдавал мистицизмом, если не оккультизмом, но в отличие от других подобных авторов, господин Глорис был весьма эрудирован и ясно выражал свои мысли. Основной темой было пришествие истинного короля «из рода Христа». Причем настолько основной, что казалось, что истинный король у автора уже в кармане, только помазания не хватает да еще пары формальностей. Было очевидно, что книга написана с целью подготовить его приход. Имя автора казалось названием. «Кир Глорис» - «Царь Славы», если конечно забыть о том, что первое слово греческое, а второе - латынь. Матвей просветил меня, что Кир Глорис и Эммануил - одно и то же лицо.
Я уже собирался вернуться к работе программиста и помянуть о моих приключениях с Господом когда-нибудь в мемуарах, если только мне не лень будет их написать, как в моей квартире раздался звонок. Меня вызывали в Кремль.
Мы собрались в большой комнате, несколько чиновного вида. Ковровые дорожки, стены, облицованные деревом, хрустальные люстры, длинный стол, покрытый темно-зеленым сукном. Помесь бильярдной и дворца. Здесь были все последователи Учителя, которых я знал: мой бывший сосед по камере Андрей, освободитель Филипп, Марк с Иваном, Яков, Матвей и еще два дотоле неизвестных мне человека. Один вида довольно бычьего с жестким взглядом ледяных серых глаз и татуировкой на руке. Второй же изысканнейший и интеллигентнейший, одетый несколько вольно и претенциозно, и посему я решил, что он имеет отношение к богеме: художник или музыкант. Как я потом узнал, первого звали Симон, а второго Варфоломей.
