– Ну как, как он сможет сделать тебе приятно на официальном открытии смены, где, кроме сдачи рапортов и поднятия флага, ничего происходить не должно? – спросила Нонна Михайловна сама у себя и обернулась на шорох, доносящийся из-за двери. Показалось, наверное. – Девять смен на первом отряде – это, разумеется, не кот чихнул, но ставить такие условия! По-моему, вы, Нонна Михайловна, просто дура.
Монолог самобичевания продолжился и дальше, но Гале нужно было идти на склад за флагом, поэтому чем он закончился, никто не узнал.
– Скорее всего, Сашка придет за вашими детьми, – предположила Галя, провожая нас от столовой на тихий час. – Нонка ведь так любит маленьких детей!
– Дура! – крикнул Вова и схватил Наташу за кофту. – У меня сирень-говорилка, значит, я говорю!
Возле двери в свою палату Наташа резко развернулась и сунула Вове под нос ветку сирени в два раза пышнее.
– У меня такая же!
Сашка забрал обе ветки и поднял их над головой.
– А у меня две, значит, говорю я.
Сверху посыпались белые цветы, два из них упали на обтянутое голубым поло плечо, один застрял в темных волосах.
Вова потянулся за своей сиренью, но не смог достать даже до поднятого вверх локтя.
– Ну если она и правда дура? Сама к нам бегает, а потом вожатым жалуется.
Сашка спрятал сирень за спину и наклонился к Вовиному уху.
– Нельзя допускать, чтобы женщина из-за тебя чувствовала себя дурой, тем более такая красивая.
Наташа не была красивой и знала об этом, поэтому сразу потеряла к Сашке уважение и ушла в палату.
– Даже если сама виновата, – сказал он, не обращая внимания на то, что она ушла. – Это очень обидно. Но если уж так случилось, соверши ради нее поступок.
Чуть не пропустив все самое интересное, к палате девочек подбежал Валерка и заинтересованно уставился на Сашку:
– Какой?
Здесь была необходима пауза секунд десять, и Сашка ее выдержал. Затем встал на одно колено и сказал им с Вовой такое, отчего те сначала испугались, потом обрадовались, а под конец расстроились.
– Не, они не разрешат, – сказал Валерка и показал на нас четверых. – Я уже спрашивал, про пупов не хотят.
Сашка посмотрел на Сережу, который почему-то пошел красными пятнами, затем перевел взгляд на Женьку, вообще не понимающего, что происходит, и встретился глазами с Анькой, которая смотрела на него так восторженно и выглядела при этом так глупо, что Сашка уверенно сказал:
– Разрешат, если в тихий час, который начался пятнадцать минут назад, все будут спать.
Я оказалась в числе воздержавшихся, но последняя ремарка заставила меня согласиться.
– Отлично. – Сашка встал в полный рост и подошел вплотную к Сереже. – Поверь. Мне очень нужны на открытии ваши дети. Нонка так любит маленьких детей.
То, что произошло дальше, называется отложенной ссорой. Так еще бывает в молодых семьях, когда уже очевидно, что обоев на коридор не хватит, но дети еще не уснули. Когда Сашка ушел, наши дети тоже еще не уснули, поэтому Сережа ходил из палаты в палату молча и даже старался улыбаться, но зато, когда уснул последний, стараться он перестал.
На свое спасение Женька надел сегодня белую рубашку в мелкую клетку и удачно слился с планом-сеткой, который висел напротив постера с Вилле Вало, поэтому виноваты во всем случившемся оказались только мы с Анькой. В вину нам ставилось то, что, согласившись участвовать неизвестно в чем, мы подорвали собственный авторитет в глазах детей, да еще и смотрели на этого смазливого балабола как на полубога, тогда как на самом деле он полудурок.
