Когда наступило время обеда, дети направились в столовую. Освещение приобрело тёплый желтоватый оттенок, какой давало солнце в ясный день, и в одном конце просторного помещения группа ребят играла в футбол на временном поле. Бет и Миккель ели и болтали об уроках, пока Лорин пялилась в экран, временами бросаясь яростно печатать. Периодически она издавала разные звуки вроде «Ха!», «Э?», «Нет-нет-нет» или «Ну-у-у…»
Миккель сказал:
– После Прыжка я ткнул себя вилкой в губу.
– Что?
Он пожал плечами.
– Был ужин. Я подносил ко рту вилку, и рука дёрнулась не в ту сторону. – Он указал на крохотную тёмную ранку на губе. – Корабль прижёг ранку, чтобы остановить кровь.
– Ничего себе!
– Да уж. – Он кивнул.
Бет задумалась и сказала:
– Мне всё это показалось жуть как странно. Я была словно парализована.
– Это часто бывает, – сказал Миккель. – Я тоже чувствовал что-то подобное.
Бет покачала головой. Ко времени, когда она сумела сесть, Миккель уже разговаривал с отцом, сидя на краю капсулы и шевелил ногами. Вихан поднимался сам – немного одеревенело, но вполне успешно. Лорин так и вовсе уже давно скакала по залу и задавала Кораблю двенадцатый вопрос.
– Мне потребовалась целая вечность, – сказала Бет. – Меня пришлось поднимать из капсулы на руках. Я ничего не могла сделать. Я была словно замурована, я… я просто ничего не могла. – Она почувствовала, как при одной мысли об этом у неё зачастило сердце, а руки покрылись гусиной кожей. – Это было… – «Жутко. Страшно. Чудовищно». – Это было довольно неприятно. – Она посмотрела на Миккеля. – И как у тебя нервы не сдали?
Он пожал плечами.
– Было и правда странно. Но взрослые предупреждали, что оно так будет. Поэтому я знал, что в конце концов всё будет хорошо.
– Эх. Лорин, а как у тебя?
– А?
– Пробуждение после Прыжка. Как ты так быстро вскочила на ноги?
Лорин подняла голову, но руки её продолжили набирать что-то, похоже, сами по себе.
– А. Ну мы ведь все по сути просто компьютерные системы, верно? Мы перезагрузились, и мне просто нужно было понять, как возобновить функционирование всех частей системы. Классно было, правда? – Опустив глаза к экрану, она жмакнула куда-то, посмотрела секунду-другую и воскликнула: – Ага!
Бет улыбнулась.
– Лорин, а что ты делаешь?
– Корабельный коммуникационный протокол, – сказала она, не сводя глаз с дисплея.
– А, ну конечно, – сказала Бет. – Как же я сразу не догадалась. – Она подмигнула Миккелю.
– Я хакнула шифровку, – сказала Лорин. Подняв глаза, она встретилась с их пустыми взглядами. – Ну понимаете? Корабельный коммуникационный протокол. Типа… всё, что Корабль видит, пересылается в центральный процессор, так?
– Ну…
– Ладно, значит, так: данные зашифрованы, само собой, но кодировка просто жалкая, недельной как минимум давности. И я знала, что есть один эксплойт нулевого дня[5] для операционки Корабля, и я попробовала его и вычислила структуру пакета и…
– Стоп! – рассмеялась Бет. – Честное слово, Лорин, у тебя небось мысли жужжат в голове, как целый пчелиный рой. Что всё это значит?
Лорин ухмыльнулась.
– Вот. Слушай! – Она щёлкнула клавишей, и с экрана полился голос:
– …передай-ка мне ключ. Спасибо. Думаю, это последнее реле. Когда вставим его на место…
Лорин снова щёлкнула.
– …на ногах едва стою сегодня утром. Мы всю ночь не спали с близнецами, им обоим приснились кошмары, и они никак не могли успокоиться…
И снова.
