Четыре берега Трибрежного моря - страница 22

ББД, наконец, тихо заговорил: – 30. 06263, 31. 24967, Етер. Золото. Запах масла. Солнечный зайчик… Скарабей…

ББД еще не договорил до конца слово «скарабей», а девочки уже не слышали его голоса, они вдруг явственно услышали совсем другие голоса, а вместо стен пещеры увидели…

Масляные лампы освещали покой «великого бога» Египта и отбрасывали тень его птичьего профиля на выложенный белым мрамором пол. Высокий свод и стены главного зала за многие годы прокоптились дочерна. Прекрасные резные изображения, потеряв во времени очертания и краски, теперь едва угадывались даже днем, когда яркий свет солнца заливал помещение, отражаясь поочередно в хитроумно расставленных медных зеркалах.

«Великий» сидел за каменным столом, через весь стол тянулся папирусный лист, один край которого лежал на полу.

Тот протянул руку, схватил первый попавшийся ему предмет и прижал им еще не исписанный край папируса, который норовил свернуться в трубочку и опрокинуть палетку с двумя углублениями, доверху наполненными красной и черной краской. Предметом этим оказалась небольшая, отлитая из золота фигурка, изображавшая бога Анубиса. Безделушку Анубис отлил собственноручно и подарил брату три дня назад.

Фигурка очень нравилась Тоту. От нее будто исходило какое-то внутреннее тепло. Не отдавая себе отчета, Тот вот уже третий день таскал ее с собой повсюду, будто любимую игрушку в детстве.

Тот взглянул на фигурку, протянул руку и, проведя пальцем по идеально отполированному металлу, пробормотал:

– Хм, а ведь похож. Вылитый братишка. Вот только… – Он пощупал чуть шероховатые, искрящиеся даже в полутьме зала, алмазные вставки, изображавшие глаза Анубиса. – Глаза похожи на те, что были в детстве, а не те, что сейчас… – Он тяжело вздохнул, поправил непослушный папирус и снова поставил фигурку на стол. – Хоть этим помоги, приятель.

Некоторое время он что-то старательно писал, периодически обмакивая кисточку то в черную, то в красную краску. Наконец он на минуту остановился, постучал длинным тростниковым каламом по своему клюву и, опустив глаза на фигурку, пробормотал:

– Хм… Ты так думаешь, братишка? – Он перечеркнул только что написанную фразу и снова задумчиво постучал себя по клюву.

Внезапный Удар Гонга заставил его поднять птичью голову от свитка.

«Бог мудрости» встал из-за стола и, недовольно ворча, поплелся к трону. Усевшись, он поставил ноги на низкую скамеечку, в одну руку взял посох, а другой нажал рычаг в подлокотнике трона. Двери медленно разошлись в стороны, впустив в помещение четверых жрецов. Тот с нескрываемым раздражением уставился на нежданных гостей, но, как следует рассмотрев их, с облегчением вздохнул.

Он не любил жрецов. Они были хитрыми, жадными до денег и власти. Это делало их довольно ненадежными партнерами. Эти четверо не были исключением. Однако при них можно было не строить из себя бога (слава Богу). «Великий Тот» понимал, что жрецы рано или поздно поймут, что ни Анубис, ни он не являются теми, за кого себя выдают, и давно махнул рукой на то впечатление, которое должен был производить на подданых. Анубис – другое дело. Анубиса жрецы боялись.

Тот встал, положил посох на скамеечку и пошел навстречу входящим жрецам, рукой приглашая занять места за столом. Когда все расселись, он оглядел гостей своими карими птичьими глазами и произнес на одном дыхании: