Ну хорошо. А что в мире творится? Все стоят на ушах из-за того, что в какой-то датской газетенке опубликовали карикатуру на пророка Мухаммада. Вон, уже и до Ливана докатилось!
«В Бейруте манифестанты пытаются прорваться к посольству Дании. Ливанская полиция применила слезоточивый газ. Из района инцидента следуют одна за другой кареты «скорой помощи».
Кареты скорой помощи... Кареты скорой помощи... Вот оно! Что же он сразу не сообразил? Минометы! Два американских «эм-тридцать», калибра 107,7 миллиметров, которые доставили ему с юга, из Омана! Как они эти две бандуры, пусть и в разобранном виде, в Израиль доставили – одному Аллаху известно. Только выложить «Мученикам» пришлось за них хорошие денежки. Зато свои собственные минометы – пусть устаревшие, но других-то нет! И даже с минами. Они тогда здорово промучились с переправкой этого хозяйства в Самарию через израильские КПП! Он уже почти отчаялся получить все это добро! К счастью, в этот момент мировая общественность и еврейские правозащитники вроде дурачков из «Махсом Вотч»{Левоэкстремистская группа, пытающаяся парализовать работу израильских КПП.} подняли вой на весь мир по поводу произвола оккупантов и страданий мирных жителей на дорогах – и сионистское правительство сдрейфило, половину постов сняло! И то провезли еле-еле – в этих самых «каретах скорой помощи», почему он сейчас и вспомнил... Как же ругался потом Мазуз, когда обнаружилось, что сволочи-оманцы его надули и вместо нормальных мин подсунули никому не нужные, газовые, и ладно бы маркированные двумя-тремя зелеными кольцами, а то всего одним и красным!{Химические боеприпасы, снаряженные нервно-паралитическими и общеотравляющими веществами смертельного действия маркируются соответственно двумя или тремя зелеными кольцами, а содержмщие лишь раздражающие вещества – одним красным кольцом.} А вот сейчас именно такие – в самый раз!
Две недели назад Эван, припертый к стенке неожиданным сообщением Натана о болезни Шарона, пообещал принять участие в походе в Канфей-Шомрон. С тех пор он по нескольку раз в день звонил ей на мобильный – она нажимала кнопку отбоя. Звонил на домашний номер – бросала трубку. Несколько раз у него появлялось предательское (в прямом смысле) желание выговориться Вике на автоответчик, рассказать ей всю правду, заклиная никому не проговориться. Понятно, что он этого не сделал. В конце концов, в полдень шестнадцатого, накануне похода, раздираемый напополам любовью к Родине и любовью к Вике, страдалец собрался идти со своими проблемами к раву Хаиму.
– Может быть, я ошибаюсь, – рассуждал он вслух, шагая взад-вперед по своему гостиничному номеру, – но кто сказал, что моя личная судьба менее важна, чем возрождение поселения Канфей-Шомрон? У меня жизнь решается! Дело идет к хупе... я это чувствую, к гиюру и хупе. Не знаю, каким образом Б-г поможет, но он поможет – это точно. А в Торе сказано – у кого молодая жена, того на войну не берут. Невеста, конечно, не жена, но все же! Пойду к раву Фельдману, все объясню и останусь с моей Викой!» И действительно пошел. Но не дошел. Проходя мимо номера Натана Изака, вспомнил, что утром из больницы должны были привезти Юдит, жену Натана, и решил зайти. Во-первых, узнать, как она себя чувствует, во-вторых – посоветоваться. Натан вряд ли пойдет с ними из-за инфаркта жены. Вот пусть скажет – как, по его мнению, поступить Эвану. Ведь не так легко сказать – я не пойду, а ты иди. Подумал лукавый Эван.
