В субботу она вымыла свои обесцвеченные волосы синькой, отчего сама себе напомнила куклу Мальвину и отправилась на вечер танцев в Политехнический институт. Это было время, когда молодежь интересовалась современными поэтами, когда организовывались студенческие диспуты, когда возник КВН, когда на сцене появился Муслим Магомаев. Жизнь бурлила, в обществе ценились умные мысли и свежие идеи. Образованию придавалось большое значение, и все, кто способен был пережить трудности студенческого быта, потом уже не боялись в жизни никаких других трудностей. В этот вечер Нина познакомилась с интересным парнем, которого звали Борис Великанов. Она стояла на балкончике зала и сверху наблюдала за танцующими. Рядом оказался молодой человек приятной наружности. Они перебросились парой слов, посмеялись над шутками друг друга, сообразили, что у обоих острые языки, и познакомились. Великанов пошел ее провожать. Два раза в неделю – по средам и субботам, Нина стала бегать к нему на свидания. Ей нравилось, что он красиво ухаживал, приглашал в кафе, угощал конфетами. Постепенно Нина привыкла к тому, что он рядом. Однажды Борис предложил ей сходить в драматический театр на «Пигмалиона». Название пьесы Нине ничего не говорило, но она понимала, что за этим походом в театр стоят серьезные намерения Бориса. Нина к тому времени знала, что Борис живет с родителями и младшим братом. Его отец был крупным советским чиновником в Уральском Совнаркоме, мать могла себе позволить не работать. Элита! Нина, по вечерам глядя на свое отражение в зеркале, все чаще со смыслом произносила фамилию «Великанов», примеряя ее на себя.
Собираясь в театр, она нечаянно ногтем зацепила единственные капроновые чулки и с ужасом поняла, что с дырой, которая образовалась, придется примириться. Денег на новые чулки не было. Замазав окружность дыры лаком для ногтей, чтобы чулок не поехал дальше, она сверху заштопала ее черными нитками, так как искать подходящие нитки – не было времени. Дыра расположилась выше коленки и, в общем-то, была не видна. В Нине не было той дворянской утонченности, которая не позволяла бы отправиться в театр в том, что не совсем в порядке. Подобная утонченность дается воспитанием и опытом многих поколений и возможна лишь в семьях с большим достатком. К ней это не имело никакого отношения. Откуда? Вечная бедность, вечная нехватка денег, вечное, как дожить до получки! В мире советских маргиналов – утонченность была просто лишней, неким отклонением. Нина недолго выбирала платье. Остановилась на мамином подарке из блестящей тафты, который шился по последней моде – юбка бочонком.
Борис ждал ее у входа в театр с букетом цветов. Они прошли в фойе. Нина расстегнула пальто и присела на диван, чтобы осенние сапожки поменять на туфли. К несчастью, диван был старый с продавленным сиденьем и Нина провалилась. Модная юбка «бочонок» подло вздернулась вверх, обнажив всю неприглядность дырявого, заштопанного черными нитками чулка, а над проклятой дырочкой – голубые фланелевые советские панталоны. Борис побледнел. Для мальчика из хорошей семьи, такая небрежность в туалете избранницы была совершенно недопустима. Он нервно оглянулся.
Ну, почему, почему, почему? Почему все так нелепо получилось? Как будто специально, чтобы его разочаровать!
Нина решила сделать вид, что ничего не произошло. Как когда-то ее подружка в школе. Она полезла под парту за упавшей ручкой, напряглась и…громко пукнула. Класс замер, а подружка вылезла из-под парты и сделала вид, что совершенно не причем.
