– Как? – с тревогой в голосе переспросил Матвей и дернулся, будто хотел отдернуть руки.
– Матвей, держи! – Джен схватила его за локти, чтобы он не развел их в разные стороны. – Все хорошо.
Он, кажется, дышать перестал, боясь пошевелиться, и смотрел на маленькое личико так, будто держал в руках ядовитую непредсказуемую змею. Но постепенно начал расслабляться и даже высказался:
– Он еще легче, чем я думал. Почему он такой маленький? Живот же был большой. Может, с ним что-то не так? Может, он недоразвитый?
Слово «недоразвитый» Джен так сильно возненавидела за время беременности, что тут же обиделась.
– Нормальный он. Вырастет скоро. Глазом моргнуть не успеешь!
– Врач уже приходил? – тем временем, не отводя взгляда от сына и не замечая недовольства жены, поинтересовался Матвей.
– Нет еще. Но мы уже кушали, – довольно ответила Джен, гладя пушистую темную макушку. – И кричали очень громко. Только папу не разбудили, – заметила девушка, влюбленным взглядом смотря на ребенка и замечая, что и Матвей тоже не отрывает от него глаз, улыбаясь уголком губ.
Как и для нее, страшнее всего для Покровского оказалось взять сына на руки. Потом же он не хотел его опускать, расхаживая с гордым видом вокруг кровати Джен, а она следила за ним и невольно улыбалась. Ей очень не хотелось рушить царившее счастье, но, когда она услышала бормотание Матвея: «Андрейка, Андрейка», смолчать не смогла, тут же напрягаясь.
– Матвей, нет. Никаких Андреев, – отрицательно качнула она головой, вспоминая, почему именно они не разговаривали последние два месяца. Покровский глянул на нее поверх головки ребенка таким же упрямым взглядом. – Я на что угодно согласна, но не на это имя. Все что хочешь сделаю, но моего сына так звать не будут.
– Успокойся. Я уже решил.
– Матвей! – гаркнула Джен, не контролируя громкость голоса. Ребенок тут же вздрогнул и заворочался в руках отца.
– Нет, если его будут звать Матвеем, мы будем путаться, – попробовал пошутить Покровский, пытаясь качать забеспокоившегося сына.
– Я твою фамилию возьму, соглашусь с тем, что мы женаты, что угодно сделаю, но только не это имя! Умоляю!
Мужчина все так же упрямо покачал головой.
– Да почему нет? Ты же должен понимать, что я не могу так назвать сына!
– У меня свои причины, – сквозь зубы прорычал Матвей, начиная злиться.
– Какие?
– Это неважно. Мы назовем его Андреем.
– Ни за что! – прорычала Джен, забыв о том, что пару минут назад пребывала в состоянии всепоглощающего счастья. – Тогда мы назовем его Димой!.. Что ты так дернулся? – спросила она не без издевки в голосе. – Неприятные воспоминания? Вот и у меня неприятные воспоминания!
– Андрей! – рявкнул Матвей и повернулся к двери из палаты.
– Дмитрий! Как ты и хотел: в честь твоего отца! Настоящего отца! Того, кто жизнью ради тебя пожертвовал! – кричала ему вслед Джен, сжимая в кулаках простыню. – Упрямый осел, – прошипела она, когда за ним закрылась дверь.
Девушка пару раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с яростью, бушевавшей внутри. И даже не сразу поняла, что сына Матвей забрал с собой. Осознав же, что ребенка рядом нет, девушка тут же остыла и забеспокоилась, поэтому спешно слезла с кровати. Тело отозвалось болью от резкого движения, и она, уже не боясь никому навредить, превратилась в огонь, который за пару секунд не только устранил боль, но и вернул ее телу прежнюю идеальную форму, словно и не было выматывающей беременности в ее жизни.
