Четыре тетради (сборник) - страница 18
– Бабочки летают.
Бывают тонкие сновидения. Ещё не спишь, а картинки уже показывают. Аквариум, в нём живут не рыбы, а деревья с жёлтыми плодами. Они падают медленно, как в воде. Но тот, кто показывает это сновидение, хочет, чтобы не только я, но и другие его смотрели. Смотрят не люди, а растения, стоящие у стенок аквариума. У них тоже жёлтые плоды, и плоды выворачиваются, раскрываются и смотрят на тех, похожих на них, которые в аквариуме.
– Давай, – робко, – поцелуемся?
– Давай.
Старик в чёрном, звеня медалями. Как ёлочка, которую несут выбрасывать вместе с игрушками.
«Gott soll allein main Herze haben!..» – поют Баха под окнами на весь переулок Антоненко и бьют пивные бутылки.
– Плюм-бум, плюм-бум, – говорят колокола.
«Великому русскому художнику слова Ник. Вас. Гоголю от правительства Советского Союза. 2 марта 1952 года».
– Николай Васильевич в накидке, а как меня изобразят? – говорят на Гоголевском бульваре.
Улицы не знают, как их зовут: Тверская-Ямская. Уж ты реши сама: Тверская ты или Ямская. Или: Рождественка улица. Где ещё две буквы?
Ул. Крылатые Холмы. Красиво. Женщина – мужчине:
– Он тоже без грехов? – Нет, – отвечает.
Этот город с миру по нитке. Изба с хомутом, который надевает Ванька из сказки. Волки голову отъели, приготовляя барыню к естественному её употреблению.
Арбат. Из толпы просили «Подмосковные вечера». Трубач кивнул и сыграл «Город над вольной Невой».
– Мавзолей. Там прикольно, там уже 80 лет лежит зелёный человек, не портится и не воняет.
– Он единственный среди них оказался живой, и ещё играет с живыми.
– Да, правильно, нельзя же всё время изображать своё несуществование.
На Лубянке золотая табличка: «Приёмная ФСБ. Приём граждан круглосуточно».
– Я предпочёл бы поперёк картонную: тары нет.
– Я маленький нездешний человек. Пойду и плюну в Москву-реку.
Мама и мальчик, 1935 год:
– Мама, а почему у дедушки синее ушко?
Теперь там восковая маска работы скульптора М. Остальное – солома. Не похоронят. Никогда. Потому что его там нет.
«Что касается до грязных выходок, то мы видели их слишком достаточно». В. И. Ленин.
Фарфоровые туркмены. Композиция «Обсуждение конституции», 1935 год.
Девочка в тёмных очках. Мальчик в галстуке.
– Слушай, ты меня – э-э-э – (я поравнялся, пока прошёл, э-э-э длилось…) – развратил, – услышал уже за спиной.
Соловьи кричат, как дерущиеся кошки.
«Соловьи – почему они поют? – Они хотят жениться. – Как четыре собаки, сегодня, бегающие – жениться?» У Пушкина, поставленного здесь от городского попечительского управления, сцена изнасилования собаки Альмы четырьмя кобелями, на пьяной скамейке компания трезвых старух:
– Ты ж когда гуляешь, тоже аться хочешь.
– Я шесть лет не усь-усь.
– Это щас. А по молодости?
– Да не бей ты её…
– Может, укусит тебя пару раз за задницу.
– Альмочка, умеешь делать минет?
– Не умеет. Даю ей сардельку, а она её – хрум!
– Он вообще, знаешь, – как её – он её передними лапами подгрёб под себя, а задние у него нависают прямо ей на лицо.
– Какие задние?..
– Альмочка, девочка, иди сюда!
– На Лиговском гуляли. Догу не дала.
– Дура!
– А кто будет роды принимать?
– Вон их сколько. И ещё один на Московском вокзале, жених.
«В столице нашей чухонство. В вашей купечество, а Русь только посреди Руси».
Гоголь – Погодину, 11 генварь, 34.