– Я всегда понимал: чтобы понравится женщинам, нужен не томный взгляд и вычурная сексапильность, а загадка, тайна…
– Это верно для умных мужчин, – улыбнулась она в ответ, – а ум – это самый сексапильный орган мужчины.
Теперь она могла уйти, оставив на берегу своего моря немного поглупевшего стареющего мужчину в нерешительной растерянности с глупым киношно-сетевым вопросом во взгляде: «Что это было?»
Удивительная женщина в сером, каком-то полуспортивном, но модного бренда плаще с театральным клатчем и в длинных перчатках.
Ей было совершенно наплевать, что всё это не сочетается, потому что в любой одежде, как и без нее, она выглядела прекрасно и, главное, женственно. То, чего сейчас так не хватает гламурным красоткам, точнее, тем, кого таковыми считают.
* * *
Слава Карпенко приходил, когда ему нужна была слава. Точнее – ее очередная порция. Еще точнее – ему нужны были советы о том, стоит ли ввязываться в тот или иной проект. Вячеслав Денисович – человек творческий и деятельный, проявляющий себя в нескольких ипостасях: художник-график, фотохудожник и кинорежиссер, который к тому же делает вид, что разбирается в истории, философии, литературе, а также – в медицине. Впрочем, в последней у нас разбираются все. Он застал меня в коридоре у зеркала, от которого я не мог оторваться.
– Такое чувство, что свои прозрения ты черпаешь из этого старого зеркала? – иронично и нетерпеливо заметил он.
– Правильное чувство, – ответил я. – Я в нем вижу не меньше, чем за окном или в глазах людей. Знаешь, когда в квартире полумрак, а лучше – ночь и в окна светят уличные фонари, то в это зеркало можно войти.
– В медиума играешь? – ухмыльнулся Слава недоверчиво.
– Мы все во что-нибудь играем: если оставить нас без игры, мы будем никому не интересны. Даже самим себе. Но, когда я смотрю в это зеркало, я понимаю, что это не просто отражение какой-то части мира и это даже не параллельная реальность. Это аккумулятор времени, накопитель не только статичного пейзажа, но и движений, настроений, эмоций. Представляешь, когда ты начинаешь ощущать связь именно с этим аккумулированным материалом, важно успеть скользнуть в одну из комнат, которые за твоей спиной и одновременно впереди тебя – в отражении, главное – утратить на время эмпирическое чувство осознания отражения. И всё – ты там…
После этих моих слов Карпенко, что стоял за моей спиной, даже вздрогнул от реального ощущения потустороннего. Его собственное отражение страдальчески наморщило лоб.
– Ты, Серега, похоже, всё еще хочешь увидеть там отражение своей жены, – отмахнулся он от видений. – Ты сам сделал всё, чтобы она ушла.
– Да, – согласился я, – моей главной ошибкой было то, что я считал, что в моей жизни есть любовь всей моей жизни. Надо было чаще перечитывать Екклесиаста, помнить о том, что и это проходит и не всё и не всеми прощается. У нее прошло…
– А у тебя?
– Я встретил удивительную женщину.
– О! – оживился Слава. – Это уже интереснее. Может, всё-таки угостишь меня кофе или чаем?
– Да…
Я нажал кнопку на электрическом чайнике, кинул пару ложек молотого кофе в турку.
– Так кто она, твоя встреченная незнакомка? Или уже знакомка? – Слава любил покопаться в чужих отношениях, вдруг чего интересного для какого-нибудь бездарного сериала накопается.
– Не знаю. Красивая и умная, – пожал я плечами.
– Спортсменка, комсомолка… – передразнил друг летучей фразой из «Кавказской пленницы».
