– Не хочу чувствовать себя обязанным, – покачал головой Эйрих. – И я не устал.
Нужно было походить по лесу, выследить зайца или куропатку, параллельно подумать о том, что делать с Хрисанфом.
Пользы от этого римлянина будет много, если применять его с умом, но многого о делах патриция Кастора он не знает. Приказчик – это, как выяснил Эйрих, обычный наемный работник, исполняющий административные функции в имении патриция от лица самого патриция в случае его отсутствия. Он просто не должен был знать много о делах Луция Кастора-старшего, потому что за финансовыми делами следил Филарет, но даже этот раб не был основным счетоводом, поэтому Эйрих слегка переоценил полезность этого мертвого грека.
Хрисанф, кстати, прояснил вопрос с долговыми расписками. Их нельзя просто так прийти и стребовать, потому что они были лишь документальным подтверждением факта займа у патриция Кастора, а возвращение денег происходило на основе более актуальных долговых книг, которые находятся в Константинополе, на руках у самого патриция. И было бы глупо надеяться, что Кастор оставил бы что-то по-настоящему ценное на вилле, которую могут захватить готы.
«Но тут надо понимать, что есть истинная ценность», – подумал Эйрих, идя по лесу.
«О своей жизни»[22] принцепса Октавиана Августа – это та книга, которую Эйрих собирался прочитать первой. Виссарион очень хвалил Августа, называя его величайшим правителем Рима. Эйрих заинтересовался и пообещал себе внимательно изучить все тринадцать свитков, чтобы получше понять этого древнего.
«Деяния»[23] Аммиана Марцеллина – это второй труд, который внимательно проштудирует Эйрих. У него есть всего три книги: первая, вторая и двенадцатая. Это значит, что есть еще минимум девять книг, которые следовало бы найти, если содержание предыдущих книг покажется ему достойным.
Остальные произведения были малозначительными. Была какая-то ерунда – «Начала» некоего Евклида. Если будет нечем заняться, Эйрих возьмется за чтение этого труда, который слишком непонятен и муторен.
«Точка есть то, часть чего ничто, – припомнил он первую же фразу из «Начал» Евклида. – Кто так говорит вообще? Что это значит? Странный грек и писал странно… Еще цифры их…»
Считать Эйрих умел еще в прошлой жизни, причем письменно, чтобы государственные сановники не могли его обмануть. Он даже устраивал своеобразную проверку новых сановников, которым сообщалось, что великий хан не умеет считать и его нужно научить. Поначалу он действительно учился, а затем сам мог проверить кого хочешь…
Естественно, цифры были другими.
«Цифры римлян – это какое-то безумие, – подумал Эйрих, вспоминая уроки Виссариона. – Если единицы и десятки считать легко, то что с сотнями, тысячами? Плохо все. Мусульманские лучше».
Но наконец-то он увидел признаки зайцев. Подняв темно-зеленые шарики помета, Эйрих рассмотрел их внимательно: заяц-русак, причем сделал он это дело совсем недавно, возможно, он рядом, смотрит на то, как Эйрих трогает его дерьмо.
Двигаясь тихо, охотник внимательно смотрел на траву, выискивая свежеощипанную, а также формируя общую картину движения зайца.
Шли минуты, картина никак не складывалась, Эйрих держал стрелу на луке и был готов начать движение к цели, но тут сама цель, не подозревая об опасном интересе к себе, неспешно вылезла из-под куста, жуя какую-то траву. Выстрел.
Эйрих был удивлен, конечно, но в то же время очень рад, что не пришлось долго искать себе ужин. Подняв предсмертно дрыгающего лапками зайца с травы у куста облепихи, он сломал тонкую заячью шею и извлек из тушки стрелу с кремневым наконечником. Металлические наконечники он берег для людей.
