– Я тебя очень люблю, – прошептал Юрий.
Вечер прошел замечательно. Давно уже супруги не оставались наедине. Дети и работа практически не оставляли им свободного времени друг для друга. Развалившись в кровати с прохладительными напитками, они проговорили до поздней ночи. Юрию очень хотелось поделиться с Мариной всем о его новой работе, о том, над чем он и коллеги сейчас ломают голову, и с глубоким сожалением не мог этого сделать. Напоследок, уже ложась спать, Марина сказала:
– Знаешь, Юра, я рада, что ты пришел раньше. Мы провели чудесный вечер. Но если бы ты сегодня пришел, как всегда, после девяти, я бы чувствовала себя полной дурой со всем этим ужином, свечами. И я бы, наверное, разочаровалась в тебе. Но ты пришел. И ты сегодня другой, не такой, как всегда. А как раньше, в молодости. Ты был таким, каким я в тебя влюбилась. Спокойной ночи, любимый.
– Сладких снов, – провел Юрий рукой по щеке Марины.
Но он еще долго не мог заснуть. Ее слова вместе с советами Михаила Петровича не давали ему покоя. Юрий впервые взглянул на семейную жизнь со стороны. Словно с его глаз убрали пелену и все предстало в своих красках, без воображений и домыслов: как есть. И ему не понравилось, то, что он увидел.
– Надо что-то менять. Нужно уделять больше времени семье, а Марине помогать по дому, – с этими словами Юрий обнял жену и вскоре уснул.
– Привал! – выкрикнул Фрэнк. – Отдыхаем час, после чего снова в путь. Сержант, – обратился он к одному из солдат, – возьми с собой девять человек и поставь караул по периметру. Через тридцать минут вас сменят. Особенно удели внимание северной стороне.
Отряд, состоящий из стариков, женщин и детей, облегчено вздохнул. В отличие от солдат, гражданские не привыкли к таким переходам и физическим нагрузкам. Поэтому приказ Фрэнка устроить привал был как никогда кстати. Люди начали быстро расходиться по сторонам, укрываясь под тенью деревьев. Некоторые доставали продовольственные запасы, желая поесть; кто-то, облокотившись о дерево и надвинув шляпу на глаза, предпочел немного поспать; а другие решили провести отведенное время за игрой в карты и кости.
– Поешь, нам еще предстоит долгий переход, так что силы понадобятся, – Фрэнк протянул Дмитрию флягу и тарелку с едой, усаживаясь на траву. – Кто бы мог подумать, что нам вот так придется оставить крепость Розенборг. Можно сказать, просто бежать из нее.
– А что в этом такого?
– Даже не знаю, можно ли тебя считать патриотом. Тебе неведомо чувство, когда приходится оставлять на растерзание врагам то, что дорого сердцу и памяти. Наши деды отвоевывали у зверей каждый клочок земли, метр за метром. После там жили наши отцы и матери. А теперь туда, в дома, войдут геты. Конечно, ненадолго. Вскоре прибудет наша армия из города и прогонит их обратно в болота. Но сам факт осознания того, что эти мрази хоть какое-то время, пусть даже самое незначительное, будут попирать своими ногами нашу родину, уже вселяет бурю негодования, что даже дыхание сводит. – Фрэнк посмотрел на Дмитрия, после чего добавил: – Но у тебя нет врагов. Ты даже не представляешь, что это такое. Не знаю, было ли у тебя вообще что-то родное. Так что тебе не понять, что значит для меня оставить крепость Розенборг.
– Мне трудно осознать, что ты чувствуешь, но я разделю твои волнения, – положил Дмитрий руку на плечо Фрэнка. – Если я смогу чем-нибудь помочь, то всегда буду рад оказать услугу.
