и выпив оставшуюся за удачу на новом месте, чтобы скот не болел, да и себе чуток здоровья не помешает.
Степа и Прошка пили ломящую зубы воду из аршана. Молоды еще для тарасуна.
Дни проведенные Прошкой и Степой с абой Бурядаем были наполнены с раннего утра до позднего вечера самыми разнообразными, казалось бы, обыкновенными, но одновременно и такими завлекательными приключениями. Вот что кажется может быть интересного в пастьбе вечно бякающих бестолковых овец? Бегут они наперегонки, срывая самые лакомые травинки, куда одна, туда же и другие.
Ан нет, вот уже манит к себе, машет рукой аба Бурядай, опять увидел, нашел что-то интересное. Сломя голову летят наперегонки сорванцы, пришпоривая голыми пятками коней. Вот тебе уже и первое состязание. Кто первым доскачет до абы Бурядая, выиграв скачку.
Прошка, обличьем русский, глаз узкий да нос плюсский, был постарше, но Степа, вылитый гуран, был более ловким наездником. Глянет кто непосвященный со стороны, скажет – во как мальчонка-бурят скачет, молодцом! Бурят он в седле родится, завсегда на скачках русского обгонит.
Подскачут пацаны, соскользнут вьюнами с потного лошадиного крупа, без седел ведь ездят, и бегом к Бурядаю, что, что, он нам на этот раз покажет и растолкует.
Для бурята забайкальская степь – родной дом с кладовой, полной-полнехонькой добра разного. Знай только время и место, будешь сыт, обут и одет.
На этот раз наткнулся Бурядай на целую плантацию дикого лука-мангира, знакомого каждому жителю Забайкалья с раннего детства. Его значение для коренных жителей даурских степей сравнимо с ролью черемши для истинного сибиряка-чалдона, не представляющего себе жизни без этого резко пахнущего деликатеса.
Лук-мангир, в отличии от черемши, не засаливают, заготавливая впрок, а употребляют преимущественно в свежем виде, используя в пищу плоские мясистые листья и молодые луковицы. Второе отличие мангира – он отрастает в течении всего лета, но лучший вкус имеет все же ранней весной. Позднее листья становятся жесткими, а луковицы приобретают горький вкус, но в высушенном виде они теряют излишнюю терпкость и обогащают в зимнее время скудный рацион кочевников на продукты растительного происхождения. Мангир, парень хоть куда – хоть похлебку заправить, хоть в колбасу добавить, вкуснятина!
Именно этим, заготовкой зимних запасов лука-мангира и решил занять Бурядай подъехавших мальчишек. Вручив им по заостренной палке-копалке, принялся Бурядай без лишних разговоров выкапывать луковицы мангира. Как раз копнул, две-три сросшихся в кучу луковички есть. Что невелики, то не беда, вкус запашистее будет.
Не мешкая дети принялись за работу. Крестьянские ребятишки с малых лет приучались к труду. На первом месте стояло не удовольствие, праздное времяпрепровождение, а привитие навыков добытчика, будущего кормильца семьи, что всячески поощрялось родителями. Детские забавы должны были приносить пользу, чему-либо учить, готовя исподволь к предстоящей взрослой жизни.
Такое отношение, понимание воспитания подрастающего поколения сохранялось во многих семьях сибирских и забайкальских крестьян и в годы Советской власти, когда слово «крестьянин» стало к великому сожалению, поводом для насмешек, анахронизмом обесчещенного, оказавшегося вдруг ненужным прошлого, без которого невозможно будущее.
Бурядай относился к людям старой закалки, познавшим лихо не понаслышке. Будучи хорошим наставником, он не читал моральные проповеди, а показывая на личном примере, увлекал за собой мальчишек.
