Они впервые оказались за одним столом – слишком маленьким, чтобы позволить им изображать посторонних людей. Неловкое молчание повисло между ними, оба боялись не только заговорить, но и пошевелиться, чтобы ненароком не задеть друг друга. Катя выбрала расхваленную лапшу, пирожок с картошкой и клюквенный морс. Шурик ограничился горячим и двумя ломтями хлеба.
– Как дела с холодильником? – спросил Шурик, двигая солонку с перечницей в поисках идеального места для них.
– В смысле? – не поняла Катя и нахмурилась.
– Дарья говорила, что у тебя холодильник сломался, – пояснил он, отвлекшись от своего важного дела.
– С таким выбором блюд я произвожу впечатление голодного человека, у которого нет холодильника? – усмехнулась Катя и, заметив, что Шурик собирается что-то сказать, перебила его: – Ничего дурного я не думаю!
Он смутился, будто решил, что Катя прочитала его мысли. Но в следующую секунду взял себя в руки и заговорил:
– Я подобрал несколько вариантов для тебя, если проблема еще актуальна.
Шурик потянулся за своим рюкзаком, который болтался на спинке стула. На стол перед Катей легла толстая потрепанная тетрадь, по чьей клетчатой обложке можно было сразу понять, кому она принадлежит. Катя непонимающе уставилась вначале на тетрадь, затем на Шурика, гордо распрямившего плечи, словно он представлял ей не сборник своих заметок, а рукопись, над которой работал всю жизнь.
– Открой на последних страницах.
Тонкая бумага, исписанная размашистым почерком, зашелестела. Текст был выведен с нажимом – так, что каждое слово можно было попробовать на ощупь. Вместо того чтобы открыть тетрадь на последних страницах, как посоветовал хозяин заметок, Катя стала листать с начала, наслаждаясь фактурой исписанной бумаги и ее шелестом. Она много раз слышала от коллег об увлечении Шурика, но никогда не видела, где он хранит свою странную коллекцию. Ей почему-то представлялся альбом, заполненный газетными вырезками, а не обычная тетрадь с записями от руки.
– Откуда такое увлечение? – спросила Катя. – Почему именно объявления? Это могли бы быть марки или монеты. Календарики, в конце концов!
– И так без меня полно людей, которые хотят коллекционировать марки или монеты. Их коллекции – предмет гордости, запечатанный в дорогие альбомы или футляры. А я хотел собрать коллекцию чего-то ненужного – того, чем нельзя будет похвастаться, для чего не нужно покупать отдельного футляра или коробки.
– И в чем смысл собирать ненужные вещи?
– Весь смысл и заключен в ненужности этих вещей.
– Не понимаю, – она снова нахмурилась.
– В мою коллекцию попадают только избранные вещи. Здесь не встретишь объявлений о продаже недвижимости или ценного оборудования. Здесь один хлам.
Шурик прервал свой монолог, дожидаясь, пока официантка поставит на стол тарелки с горячим. Когда она ушла, болтая пустым подносом, Шурик продолжил:
– Ты не представляешь, сколько людей хотят избавиться от хлама и рассчитывают еще выручить за него деньги!
Катя хихикнула, соглашаясь с забавным наблюдением. Ей вспомнилась съемная квартира, где кладовка и балкон были завалены абсолютно ненужным барахлом. Хозяйка жилья напрочь отказывалась выкидывать старые, выцветшие журналы, рваные сапоги, допотопный пылесос, труба от которого давным-давно затерялась в общей груде хлама… Было еще множество забытых вещей, обреченных на ссылку в чулан и погребенных под толстым слоем многолетней пыли, которая была главным доказательством их бесполезности. Катя продолжала листать страницу за страницей, а Шурик увлеченно комментировал:
