Платье мое тут пришлось не ко двору! Карменовское! Он что, издевается?
— Разве люди все еще приходят за гробами сами? Я думала, их у похоронных агентов по каталогу выбирают.
— Всякое бывает. У нас тут гуляет история о том, как одна девица вообще забралась в гроб, чтобы лично проверить, удобно ли в нем будет ее усопшей бабушке. Правда, это давно было.
— Да не так уж и давно, — возразила я отстраненно, — восемь лет в октябре будет.
— А? — тут он снова завис, уставившись на меня с видом папуаса, впервые увидевшего фонарик.
— Я поняла тебя, Антон, — смиренно проговорила я, для пущего эффекта опуская глаза долу, — только черный, только хардкор.
У него была строгая белая рубашка, темный узкий галстук, старомодный костюм. Гробовщик при исполнении.
— Спасибо, — проговорил он с чувством и спросил осторожно: — а про каждый день ты же пошутила, да?
— Я? Да у меня вообще нет чувства юмора. Я все смешное с детства ненавижу. — И сама же поморщилась от девчоночьей обиды, злой струной зазвеневшей в моем голосе.
В ушах громыхнул смех в зале, а ноздри защекотал запах успокоительных капель бабушки.
— А я с детства ненавижу халву, — совершенно неожиданно и очень серьезно ответил Антон. — Она к зубам липнет.
— Спасибо, что поделился, — важно кивнула я и все-таки продолжила свой путь дальше.
Влево. Вправо. Влево. Вправо.
Гамлет Иванович, бог шаурмы нашего рынка, встретил меня распростертыми объятиями.
— Славушка, девочка, — бархатно замироточил он, — красавица моя жгучая, ягодка моя сладкая, ласточка моя вороная, проголодалась, милая?
Я охотно расцеловала его в обе щеки.
Здесь, в пропахшей луком и пряностями кафешке, прошла половина моего детства. Бабушка оставляла меня с Гамлетом Ивановичем, когда ей требовалось отлучиться по делам, я ревела над его сладостями, когда меня дразнили в школе, и с ним же мы проводили бабушку в последний путь, намертво сцепившись ладонями.
У них был какой-то невозможный куртуазный роман: он угощал ее виноградом, а бабушка его — помидорами со своего огорода. По утрам они подолгу пили кофе из крохотных чашечек и курили длинные ароматные сигареты, по воскресеньям он приходил к нам на пироги.
— Это, стало быть, — тут Гамлет Иванович сграбастал Антона в могучие объятия, — твой муж?
Он дулся на меня целую неделю из-за того, что я не позвала его на бракосочетание с Алешей. Напрасно я убеждала его, что это тестовая свадьба, первая, не стоит преувеличивать ее значимость. В итоге я клятвенно пообещала, что в следующий раз Гамлет Иванович обязательно станет моим посаженным отцом, на том мы и примирились, выпив домашнего терпкого вина и закусив его мандаринами.
— Его брат. — Антон, не готовый к столь радушному приему, ужом вывернулся из южного гостеприимства и огляделся.
— Ну, тоже хорошо, — пророкотал Гамлет Иванович, чмокнул меня в макушку и скрылся за ширмой, спеша побыстрее накормить свою ягодку и ласточку.
Кафешка была пластиково-дешевая, зато чистая и очень яркая. Гамлет Иванович был космополитом, и позолоченные статуэтки будды соседствовали с индийскими слонами, дагестанские ковры конкурировали за внимание с армянскими пейзажами.
— Любопытно, — пробормотал Антон и неуклюже опустился в кресло, утонув в подушках. — А где меню?
— На улице, — пояснила я, — на вывеске. Шаурма, шашлык, пиво — так там написано.
Я фигурно изогнулась на своем стуле, мимолетно проверив, не потеряла ли пион по дороге сюда. В кафешке были только два работяги, погрузившихся в политические споры под пиво, и официантка подмигнула мне, не отвлекаясь от сериала в своем телефоне.
