Но былъ уже безсиленъ онъ,
Въ нёмъ правилъ нынѣ Легіонъ,
И тысячи незримыхъ воль
Погнали вновь его на боль.
Кровавый потъ съ лица стекалъ,
Взглядъ Солнца очи выжигалъ,
Но молча шёлъ онъ возвѣщать
О томъ, что каждый можетъ стать
Безъ Бога богомъ на землѣ,
И умъ, блуждающій во мглѣ,
Очистить, истину познавъ
И цѣпи міра разорвавъ,
Его законы отмѣнить
И новый міръ въ себѣ творить,
Въ себѣ узрѣвъ спасеньѣ. Но
Лишь равнодушіе одно
Встрѣчалъ онъ на пути своёмъ:
Иной безумца видѣлъ въ нёмъ,
Другой пророковъ изучалъ:
Въ мечтахъ Мессію онъ встрѣчалъ,
Разрушенный онъ видѣлъ Римъ
И думалъ: лицемѣрья гримъ
Тетрархомъ сдѣлаетъ его.
Иной былъ простъ, и оттого
Не понималъ ни слова онъ.
И раздражёнъ былъ Легіонъ.
«Глупцы! – взревѣлъ онъ. – Видно тьма
Милѣй для вашего ума!
Я научу васъ видѣть свѣтъ!
Таковъ вамъ будетъ мой отвѣтъ:
Невинная земная твердь
Узритъ сегодня кровь и смерть!»
И человѣка увидалъ
Безвиннаго, и разорвалъ
Его на части Легіонъ,
И страхомъ былъ онъ поражёнъ,
Убійца сильный. Побѣжалъ
Онъ въ склепъ, гдѣ хладный трупъ лежалъ.
Но тѣла не было тамъ. «Ты,
Слуга бездонной пустоты! —
Въ отчаяньѣ воскликнулъ онъ. —
Какимъ безумствомъ поражёнъ
Я въ одержимости. Со мной
Что дѣлаешь ты, демонъ мой?»
Сказалъ въ нёмъ голосъ: «Ты пойми,
Добиться власти надъ людьми
Не сможешь ты легко въ сей вѣкъ:
Погибшій, падшій человѣкъ
Вполнѣ доволенъ самъ собой.
И тошной жизнію земной
Онъ наслаждается вполнѣ.
Міръ обречёнъ сгорѣть въ огнѣ.
Онъ уничтожитъ самъ себя,
Тщету порока возлюбя.
И близко sло въ людскихъ сердцахъ.
Забывъ совсѣмъ про Божій страхъ,
Спасенія любой цѣной
Желаетъ міръ порочный твой,
Мессію ждётъ онъ. Но найдётъ
Онъ вѣру ли, когда придётъ
Въ порочный, страшный, дикій міръ?
Не для Него здѣсь будетъ пиръ!
Пріюта не обрящетъ Онъ
Тамъ, гдѣ Мессія обречёнъ
Лишь на забвеніе и боль.
А множество порочныхъ воль
Въ послѣдній свой, предсмертный, часъ
Искать спасенья будутъ въ насъ:
Священнымъ sлое назовутъ,
Съ небеснаго пути собьютъ
Себя безъ насъ онѣ. Затѣмъ,
Наполнивъ Бездну тьмою темъ,
Собою переполнятъ адъ,
И міръ уйдётъ во тьму и хладъ».
«Убилъ я нынѣ одного!
Скажи мнѣ, сколько же всего
Ещё я долженъ погубить,
Желая истину любить?
Что я творю въ своей любви?
Любовь не строятъ на крови!
Мой Покровитель, ты скажи,
Служу ль я правдѣ или лжи,
Несу ли я въ себѣ порокъ,
Или любовь?» – спросилъ пророкъ.
«О чемъ спросилъ ты, Легіонъ?
Міръ полонъ sла, пороченъ онъ!
Но ты не вѣрь ему, вѣрь мнѣ,
Но Аваддону-сатанѣ
Не вѣрь ты: демонъ полонъ лжи.
Я столько лѣтъ ему служилъ!
Съ тобой мы станемъ боги. Знай:
Мы собственный построимъ рай!
Пока же мукамъ нѣтъ конца», —
Отвѣтилъ призракъ безъ лица.
И, утомлённый, Легіонъ
Какъ будто погрузился въ сонъ.
И время потекло предъ нимъ.
Истомой сонною томимъ,
Не замѣчалъ онъ ничего,
Желая только одного:
Спастись и вырваться изъ тьмы.
А падшихъ многіе умы
Ему твердили: «Погоди,
Не торопись, не уходи!
Ты не избавишься отъ насъ!
Зри, Легіонъ, свой судный часъ:
Нераздѣлимою судьбой
Соединились мы съ тобой,
Навѣки съ нами ты вполнѣ.
Служи, презрѣнный, нашей тьмѣ!»
И, страхомъ дикимъ одержимъ,
Чужою волею гонимъ
Онъ былъ – нести ученье вновь,
И снова проливалась кровь
За человѣка божество.
Души израненной вдовство
Стенало, мучилось. Ему
Ужъ тошно было видѣть тьму.
Объятый ею, онъ какъ могъ
Кричалъ: «Во мнѣ глаголетъ богъ!
Внемлите, люди, вѣрьте мнѣ!
Горѣть вы будете въ огнѣ!
Внемли пророку, падшій людъ,
Насъ скоро демоны убьютъ!
Уже я чую тьмы приходъ.
Въ душѣ своей запретный плодъ
