Грудей горячихъ красотой.
Сей соблазнительной мечтой
Не насладился ты бы тамъ,
Гдѣ жжетъ проклятый свѣтъ Христа».
И Персефона, наклонясь
Къ Аиду, въ ротъ ему впилась
Губами дикими. Вполнѣ
Она предалась сатанѣ.
И дивный, сладострастный гласъ
Въ волненьѣ бѣшеномъ тотчасъ
Услышалъ я: «О, мой герой!
Теперь я встрѣтилась съ тобой.
Мой рыцарь милый, я ждала
Тебя въ порочномъ мірѣ sла,
Сама порочна. Но любовь
Иную мнѣ укажетъ новь,
Небесной сдѣлаетъ меня.
Въ сіяньѣ солнечнаго дня
Сольёмся мы въ единый духъ.
Чтобъ огнь страсти не потухъ,
Я буду вѣкъ тебя ласкать,
Возлюбленною будешь звать
Ты Афродиту. Ты забудь
Весь свой земной минувшій путь.
Люби, мой другъ, не будь же глупъ!
Моихъ вкусить прекрасныхъ губъ
Желали многіе. Но ты
Вкуси желанной красоты!»
Дѣвица руку на плечо
Мнѣ уронила. Горячо
Огнёмъ мнѣ шею обожгло:
То соблазнительное sло
Её лобзало. Только вдругъ
Освободился я отъ мукъ
На мигъ – и чудный ясный свѣтъ
Явилъ мнѣ дивный силуэтъ.
Она спала. Ея едва
Дрожали губы, и слова
Мои не слышала она,
Въ забвеньѣ утопая сна:
«Ты спишь, безпечная. Во снѣ
Ты улыбаешься. Но мнѣ
Не зрѣть небесной красоты
Души прекрасные цвѣты
Мнѣ не сорвать. Но всё жъ позволь
Излить тебѣ печаль и боль.
Хоть въ адъ я ввергнутъ, силъ лишёнъ,
Но тихо въ твой безпечный сонъ
Безликой тѣнью я войду,
Безумный, словно бы въ бреду.
Но ты не бойся, ангелъ мой.
Безликой тѣнію слѣпой
Увижу я въ послѣдній разъ
Сіяніе небесныхъ глазъ.
О Ѳеотима! Ты прости,
Не сохранилъ я на пути
То знанье, что стяжалъ съ трудомъ.
Я не войду въ небесный домъ.
Изъ царства тьмы въ твой чудный свѣтъ
Я принесу тебѣ букетъ
Изъ асфоделій. Лишь Аидъ
Ихъ сохранилъ прекрасный видъ.
Души твоей въ нихъ ароматъ
И тонкій, ядовитый смрадъ,
Какъ будто тѣло въ тишинѣ
При блѣдной, мертвенной лунѣ
Смердя безжизненно лежитъ.
Мы всѣ умрёмъ. Не избѣжитъ
Никто сей участи, но ты
Уйдёшь въ рай дивной красоты,
Куда къ тебѣ я не приду.
Безумный! Въ видимомъ аду
Навѣкъ я заперъ самъ себя,
Но буду вѣчно жить, любя
Тебя въ безумнѣйшемъ огнѣ.
И ты не вспомнишь обо мнѣ».
«Въ чёмъ дѣло, милый? Что съ тобой? —
Дѣвица молвила. – Ты мой!
Забудь о томъ, кого любилъ.
И сладостный любовный пылъ
Ты подари мнѣ». Sлобно: «Нѣтъ!» —
Проскрежеталъ я ей въ отвѣтъ.
Я оттолкнулъ её. Тотчасъ
Услышалъ я ужасный гласъ:
«Ты зря отвергъ её. Меня
Лишилъ ты сладкаго огня».
«Кто ты?» – спросилъ я. Страшный sмѣй
Шипя, отвѣтилъ: «Асмодей.
Любовь и ревность – всё во мнѣ
Перемѣшалось. Сатанѣ
Не испытать всей глубины
Блаженства, sлобы… и вины.
Лишь мнѣ доступно это. Но
Пора тебѣ бы знать давно:
Изъ темноты шелъ тщетно ты.
Ты здѣсь, средь адской пустоты!
Забудь о жизни. Пусть Ѳанатъ
Тебѣ внушитъ забвенья хладъ».
И демонъ съ огненнымъ мечомъ
Предсталъ предъ мною, и въ плечо
Онъ мнѣ оружіе вонзилъ.
И я упалъ, лишившись силъ.
Очнулся. Вижу: въ облакахъ
Лечу я, и несётъ въ рукахъ
Меня мой призракъ безъ лица.
Святаго райскаго вѣнца
Не заслужилъ я, но небесъ
Достоинъ я вкусить и здѣсь.
Здѣсь – вѣчно меркнущій закатъ,
И былъ я несказанно радъ
Въ печали помнить о быломъ.
Теперь же я, плѣненный sломъ,
Погибъ. Такъ пусть же свысока
Глядятъ, какъ канулъ на вѣка
Я въ бездну ада! «Ты теперь
Готовься, другъ! Открыта дверь
Намъ въ бездну боли. Пусть же рвётъ
Твоё сознанье острый лёдъ!» —
Сказалъ носитель мой, и вмигъ
Съ небесъ низвергъ меня – и крикъ
Услышалъ дикій я, и смѣхъ,
И гласъ, что звалъ меня на грѣхъ,
Sѣло смердя до тошноты:
То мерзость падшей красоты
Звала меня, звала къ себѣ.
Но въ вожделѣющей мольбѣ
