Как мне кажется, за вычетом неповторимого своеобразия нескольких грандиозных церквей, к примеру, Ватиканского собора, или Дуомо в Милане, или Кафедрального собора в Палермо, вслед за Твеном иной раз и посетуешь: «Но все-таки – не слишком ли много этих реликвий? Нам показывают кусок истинного креста в любой старой церкви, в которую мы заходим, а также гвозди из него. Я не берусь утверждать точно, но полагаю, что мы видели не меньше бочонка этих гвоздей. А терновый венец? Часть одного хранится в Париже в Сент-Шапель, часть другого – в Соборе Парижской Богоматери. А из костей святого Дионисия, которые мы видели, в случае необходимости можно было бы, по-моему, собрать его скелет в двух экземплярах».
Но не только конфессиональным духом «сильна» Италия. Города-жертвы Везувия не менее привлекательны для туристов. «В одном из домов (единственном здании Помпеи, куда теперь не допускаются женщины), – пишет Марк Твен, – много маленьких комнатушек и коротких каменных кроватей, которые время совсем не изменило, а картины на стенах сохранились так хорошо, что кажется, будто художник создал их только вчера; но ни у какого пера не хватит дерзости описать их; там и сям видны латинские надписи – непристойные блестки остроумия, начертанные руками, которые, возможно, еще до истечения ночи были среди огненной бури воздеты к небу с мольбой о спасении». Догадались? Речь о лупанарии, сиречь, публичном доме. Санитарные врачи наверняка поразятся, кроме вышеописанного, каменному унитазу (по совместительству – биде), одному на всё заведение, отделённому дерюжной занавеской от ближайшей каменной лежанки для услад. Что ещё? Женщин теперь туда допускают. Ну и вишенка на торте – к экспонату самая большая очередь туристов. Лично отстоял.
Простота и, допустим, избыточная естественность нравов древнего Рима жестоко компенсировались в последующие века религиозным фанатизмом инквизиции средневековья. Под флагом чистоты католицизма творились немыслимо грязные вещи. Кто не в курсе, почитайте, только не на ночь, «Молот ведьм» – догмат палачей в сутанах.
В Падуе, где не раз приходилось останавливаться, тоже много церквей. По городскому преданию, одна крохотная церковка 16 или 17 века, была со временем «поглощена» более поздними постройками. Возведена же была на средства горожан в память 18-летней девушки, дочери мелкого лавочника – первой красавицы местечка, сожжённой на костре за колдовские чары. «Следствие» велось 4 месяца, надо полагать, до тех пор, пока слишком зримо не округлился животик. Уверения родителей, что дочь была девственницей в момент ареста, сочли попыткой ввести дознавателей в заблуждение, хотя и понятной по-человечески. Даже присяга перед трибуналом и предупреждение о суровой каре за ложное свидетельство их не испугали. На распятии божились! Быдло наивное. Из судилища на волю выйти можно только дымом. Вердикт был предрешён и неоспорим – от дьявола понесла. Крики жертвы о невиновности под треск разгорающегося хвороста, согласно краеугольному постулату «Молота ведьм», по сути, означали лишь ещё одно неопровержимое доказательство греховности. Наутро подмели пепел с площади. Концы в воду. Тэ-экс, кто там у нас вторая красавица в городе?..
Сегодня в Европе вспоминают о тех кострах (с позорным плотским подтекстом), кисло морщась. Но время от времени вспыхивающие то тут, то там по миру ватиканские скандалы говорят об отнюдь не божеской любви католического клира к мальчикам-послушникам (без предательских животиков, хвала создателю!) и наталкивают на единственно трезвую мысль. Если перефразировать Михаила Жванецкого, может, с целибатом что-то подправить? Пусть Папа подумает.
