– Петрович?! – Воскликнул я, когда на лестничной площадке подъезда, увидел своего товарища.
– Что случилось, Паша? – Удивленно спросил я его, а он, похлопав меня по плечу, быстро проскочил в комнату и сел на диван.
– Тут такое дело, Виктор Иванович, – интригующе начал он.
– Вчера я видел нашу незнакомку. Ну, ту самую красавицу, которая ночью привезла тебя ко мне в крематорий…
– Я тоже ее видел, – перебил я Петровича, и он спросил:
– Ну, и как?
– Что как? В двух словах не расскажешь, – ответил я и предложил:
– Кофе будешь?
– С коньяком?
– Петрович, побойся Бога! Утро на дворе – с молоком хочешь?
Мы прошли на кухню, и я спросил:
– А в котором часу ты ее видел?
Петрович задумался, а я продолжил:
– Ты мне позвонил где-то в три часа ночи и позвонил почему-то на стационарный телефон.
– Я? – Удивился Петрович и соскочил с табуретки.
– Я тебе не звонил, а городского номера я даже и не знаю.
– Понятно, – ответил я и, развивая мысль, продолжил, – значит и у старого кафе, что перед входом в городской сквер, тебя тоже не было.
– Как же не было, – возмутился Петрович, – там я ее и встретил.
– Это уже интересно, – заключил я и подошел к холодильнику.
Я достал начатую бутылку коньяка и поставил ее на стол.
– Что, серьезный разговор предстоит? – Спросил Петрович.
Я молча разлил спиртное по стопкам и предложил выпить.
Через пару минут я закурил и сказал:
– Мы, Паша, с тобой давно серьезные люди, чтобы болтать о всякой чепухе. Может быть даже слишком серьезные. От этого, наверное, и не можем до сих пор разобраться во всем этом деле…
Петрович молча согласился, а я продолжил:
– Слишком много мистики крутиться возле нас, много невероятных приключений и событий происходит с нами. Ты не находишь?
– Не слепой, – коротко ответил Петрович.
– Так вот, – продолжал я, – прежде чем я перейду к нашей главной теме, я хотел бы задать тебе несколько вопросов.
Петрович, как мне показалось, нисколько не удивился моему предложению, а, наоборот, поудобней расположившись на стуле, приготовился отвечать на мои вопросы.
Заметив его напущенную важность, я улыбнулся и сказал:
– Да, ладно тебе, Петрович, не на допросе – расслабься.
Я наполнил стопки коньяком и предложил товарищу. Он не отказался, и мы уже скоро закусывали спиртное дольками лимона. По нам было заметно, что мы оба оттягивали этот непростой разговор, который, как нам казалось, должен был расставить все на свои места.
– Скажи мне, Паша, – начал я после небольшой паузы, – почему ты, будучи хорошим и преуспевающим специалистом в области психологии, вдруг бросил практику и оставил службу? Как можно совместить твои знания и научные труды с крематорием?..
Петрович промолчал, а я продолжал задавать вопросы:
– Скажи мне, пожалуйста, каким боком мистика, эзотерика и всякое в этом роде, можно отнести к психологии человека? Я читал твои работы и мне было интересно и любопытно, но одного я понять не могу, какое отношение крематорий имеет к твоему увлечению?
– Ты, Виктор Иванович, задал уже много вопросов, – вдруг прервал меня Петрович и, встав из-за стола, продолжил, – и каждый из них заслуживает достойного ответа. Но это, согласись, не та тема, о которой мы сейчас должны с тобой говорить. Но чтобы тебя не обидеть, я тебе все же кое-что расскажу о своем поступке…
Петрович потянулся к бутылке и вдруг спросил:
– Виктор Иванович, а твоя мама давно умерла?
– Давно, когда я был еще ребенком, а что?
