Что и требовалось доказать - страница 4

– Ну, я так понимаю, можно начинать, все собрались, ничего не меняется, хорошо хоть Козлова ждать не нужно, в отпуске всё же, – констатировал Зайцев.

В ответ на это Кочанов попытался уже было что-то декламировать и даже взмахнул рукой. Но Зайцев, не давая разгуляться его бурной фантазии на тему «Почему всё-таки на этот раз», прервал все попытки и сказал, что в каком-то райотделе, где он то ли был в командировке, то ли работал (это Лариска как-то за рассматриванием Волгиной просекла не очень), назвав при этом фамилию такого вот «Кочанова», вечно «задерживающийся» каждый раз изобретал небывалые истории с аварией автобуса и спущенным колесом машины соседа, который его якобы подвозил. Даже пуговицы на рубашке отрывал, имитируя не то падение, не то нападение, а возможно, даже дорожно-транспортное происшествие. Волгина объясняться не пыталась, сидела молча, повесив сумку на спинку стула, сложив руки на коленях.

– Всё, хватит, – подытожил Зайцев, чуть ли не хлопнув рукой по столу, чего за ним в принципе раньше не водилось. «Но ведь здесь и ранг повыше будет», – подумала Лариска.

Из первого акта всей, судя по всему, традиционной, если не ежедневной, пьесы, Лариска сделала вывод, что Кочанов, Волгина и отсутствующий по уважительной причине заслуженно отдыхающий Козлов, составляют могучую кучку опаздывающих практически каждый день. А так оно и было. За редким исключением – всегда. Просто в то время она этого ещё не знала. Сколько раз она потом наблюдала бег всей троицы (уже с Козловым), когда её рабочий кабинет был в соседнем здании, и, придя в полдевятого (ну это, как правило), она уже шла к секретарю в основное здание за почтой. Ольга отставала, несмотря на возраст Козлова. Видимо, каблуки всё же ограничивали её прыть. Со стороны этот марафон (а неслись они от остановки) не раз заставлял согнуться Лариску пополам. Иногда, если была уже близко, она даже кричала Ольге поднажать. Та грозила кулаком, но всё же неслась быстрее. Лариска поднимала вверх большой палец руки. Одобряла, в общем.

Сначала Зайцев представил Лариску, назвав её фамилию, имя, отчество и отдел, где она будет работать, а потом потекло стандартное совещание, в темах которого Лариска практически ничего не понимала, в связи с чем особо не слушала, держала ровно спину, сжав руки в кулаки, грустно думая, что маникюр у неё отсутствует (какой там маникюр с вечными стирками и стёртыми ногтями) и рассматривала сотрудников, с кем предстояло работать, а особенно Ольгу. Но так, не то что бы в упор. Ольга тоже на неё искоса посматривала. Разумеется, – новый человек. И тут до Лариски вдруг стало постепенно доходить, что Ольга считает её «блатной». Ну, вполне себе так. Она также считала бы на её месте, всё сходилось. Ей стало весело. А весь несложный пасьянс заключался в следующем. Да, она, как собственно и многие другие, работала с Зайцевым в одном райотделе не один год. Но это было не главное. До Прохорова начальником Следственного Управления был тот самый начальник их отдела, который пошёл на повышение в другую область начальником всего Управления. Но перед уходом, когда Лариска плотно сидела в декрете, он попросил Чередникову позвонить ей, чтобы проведать. У мамы в тот момент случился радикулит, Басё уже совсем ослабла, да и постеснялась Лариска принимать начальника в своей убогой обстановке. Тем более угощать было нечем. Сославшись на болезни всех, Лариска попросила Наташу уговорить Соснова оставить её без визита. Разумеется, звонила Наталья в присутствии Ольги. Да, если и нет, то рассказала ей. Вот что тут можно было подумать? Что у них за отношения? Кто поедет навещать рядового сотрудника? А думать-то и нечего было. Ничего особенного из ряда вон выходящего, не было, обыкновенные рабочие отношения. Хотя, как-то раз накануне Дня Победы в воскресенье Лариска дежурила, а Хмурый (именно так прозвали его в отделе) зашёл к ней в кабинет (вызовов было мало, и она занималась «текучкой») и преподнёс букет необычных тюльпанов, с какими-то резными лепестками с белыми полосками на алом фоне. Это потом цветов самых разных видов стало столько, что не все знали даже их названия, а тогда…Лариска опешила, промямлив, что всё же не ветеран, на что Соснов только махнул рукой. Даже присел рядом с её столом и что-то рассказал. Что вот только? А какая разница? Как поняла Лариска, букет ему кто-то принёс, сам он был слегка «навеселе» – так пять капель, не больше. Но это было её собственное мнение, он само собой ничего не объяснял. Его обычное состояние «жить» в отделе и в субботы, и в воскресенья, уже давно никого не удивляло. А вот если прибавить, что раньше в Управлении на малолетках работали вдвоём, а теперь ввели единицу, то «блат» так и окутывал всё событие Ларискиного появления в Управлении. Сама бы решила, что «припёрлась тут звезда Албанская». Она чуть было не хмыкнула, быстренько сложив все пазлы, но вовремя тормознула. Зайцев как раз заканчивал внушение (утреннюю накачку) самым нерадивым, потом велел идти работать – поднимать Целину, так сказать. Лариска осталась сидеть на месте, так как её должны были вести на «смотрины» к начальнику Следственного Управления, дверь в кабинет которого находилась напротив кабинета Зайцева, через так называемую приёмную. Спустя много лет, когда сменятся все начальники, да и ни один раз, в этой приёмной будет сидеть референт в соответствии с беспощадно внедрившейся модой. Так будет, но до этого пройдут годы. А пока-то обходились только секретариатом в отдельном кабинете во главе с неизменной Лидией Ивановной, которая работала там с девятнадцати лет, то есть о-го-го. Кроме неё в кабинете находилось нехитрое машбюро из двух человек да её помощница. В секретариате Лариска бывала ещё во время службы в райотделе и всех уже немного знала.