Что мы пожираем - страница 20

Последние шесть лет своей жизни моя мать пыталась уберечь меня от этого – если бы сейчас она увидела меня, она бы умерла снова.

Хана привела меня к небольшому зданию, расположенному на поляне среди фруктовых деревьев. На висящей на двери табличке были выжжены имена Бейнса, Карлоу и Крика. Вокруг имени Крика выросли ростки ласточкиной травы.

– Я больше не буду показывать тебе дорогу, – сказала Хана. – Я стражница его величества, а не нянька.

Я отчаянно хотела спросить ее, каково это – быть жертвенной стражницей, человеком, которого приносят в жертву чужому грехотворцу, и как она может с этим жить, но она скривила свои тонкие губы и напрягла мышцы рук – и желание задавать вопросы как-то пропало.

– Считай, что нянчиться со мной больше нет необходимости, – я коснулась двери – ручки на ней не было – и постучала. – Позволь только задать один вопрос: ты сама решила стать его стражницей?

Она вздрогнула.

– Он предложил мне сделку, как и большинству тех, кто на него работает. Я приняла ее условия.

Она еще раз оглядела меня с головы до ног и ушла.

На стук никто не ответил. Я постучала еще раз, и из-за двери раздался приглушенный голос:

– Заходите.

Я толкнула дверь, но что-то блокировало ее изнутри.

– Открывай же.

Я вздохнула и толкнула ее еще раз.

– Я пытаюсь.

Дверь со скрипом открылась – и стукнулась о чью-то ногу. Я просунула голову в щель. Благоосененный на спине светлого плаща которого красовался зеленый знак Жизни, лежал набоку, свернувшись калачиком. Когда дверь ударилась о его ногу, он не сдвинулся с места, и мне пришлось толкнуть ее плечом, чтобы освободить себе дорогу. У него было грациозное тело, загорелая из-за большого количества времени, проведенного на улице, кожа, светлые, с выгоревшими прядями, каштановые волосы. Губы его были бледными, серо-голубого оттенка.

Я приложила пальцы к его шее и выругалась.

– Эй? – позвала я.

Я оказалась в длинной комнате, заставленной вдоль стен столами и полками. Тут везде лежали книги, стояли емкости с металлом и костями, а так же стеклянные устройства, назначение которых было мне неизвестно. Здесь могли с комфортом работать пять человек, но занято было только четыре стола.

Тот стол, что стоял ближе к двери, был абсолютно чистым – на нем лежала только большая стопка книг. Я почувствовала, как от него волнами исходит потребность наследника соблюдать правила. Рядом с этим столом стоял другой, покрытый слоем грязи и гнили. Из него росло дерево, на котором цвели олеандр и анютины глазки, а в куче старых бумаг и земли копошились черви. На другой стороне комнаты, рядом с дверью, стоял третий стол, заваленный нарисованными от руки картами и диаграммами, а рядом в углу стоял полуразобранный арбалет. В потолке над ним торчали крепкие костяные болты.

А в дальнем конце комнаты, за столом, заваленным смятыми бумагами и старыми перьями, спиной ко мне сидел благоосененный. На спине его шинели был вышит синий знак Порядка. Значит, он специализируется на технике.

Я прочистила горло.

– Там труп не дает открыть дверь.

– И хорошо, – прокряхтел благосененный, поднимая сутулые плечи и вырывая страницу из книги. – Отодвинь его и заходи.

Наверное, это Крик. По словам Ханы, он был единственным мужчиной, который работал на наследника.

– Ты Карлоу или Бейнс? – я проскользнула в комнату и перешагнула через труп Крика.

– Правило первое, – сказала она, не отрываясь от своего стола. – Не мешай мне работать.