— Милая, так что у тебя с твоим мужем произошло? — маменька сразу перешла к выяснению обстоятельств дела. Отец часто шутил, что ей следовало работать под началом Федотова в его управлении, так как в её лице они потеряли весьма ценного сотрудника.
— С чего ты решила, что что-то произошло? — кисло отреагировала Анастасия. Ей не хотелось вываливать всю грязь по телефону. Признавать свои ошибки тяжело, а Верещагин являлся именно ею. Родители пытались мягко объяснить, что он ей не подходит, но девушка стояла на своем.
— Ты сбежала из дома, ночуешь у подруги, не берешь трубку, а у твоего муженька моська, как у нашкодившего щеночка. Тут Шерлоком быть не нужно, чтобы понять, что вы с Виталиком поругались, — пояснила Виталина. — Рассказывай, что там у вас приключилось?
Поняв, что так легко не отделается, Настя тяжело вздохнула. Разговор с родителями так или иначе состоится, но она желала его немного оттянуть. Первоначальная, самая острая стадия боли от предательства спала, в груди до сих пор ещё что-то пекло, но ей требовалось еще немного времени, чтобы вести разговор об измене мужа и грядущем разводе без лишних эмоций. Анастасия хотела просто вычеркнуть Верещагина из своей жизни, стереть будто его и не было, но зла ему не желала. Пусть просто уйдет и забудет о ней. Если же Максимов узнает, что его доченька горько плакала из-за мужа-проходимца, то точно устроит ему «веселенькую» жизнь.
— Мам, это не телефонный разговор, — в конце концов сказала Настя, — давай я к вам вечером заскочу и всё вам объясню.
Виталина немного помолчала, словно решала, послушать ли дочь или продолжить с пристрастием выпытывать правду. Она это умела и при необходимости практиковала, причем даже закаленный в дибатах отец не мог её обмануть. Наверное, поэтому информацию про его загулы Виталина Максимова щелкала, как орешки. К счастью для Насти мама не стала морально её насиловать, за что та была ей очень благодарна. Ей проблем с Виталиком за глаза хватало. Нарисовавшиеся сложности с любвеобильным братом лучшей подруги тоже энтузиазма не добавляли. Если к этому хаосу еще прибавятся активные «переживания» родителей и с напористыми попытками вмешаться в её жизнь, то можно будет смело вешаться. Родители её любили конечно, но могли быть весьма и весьма настырными.
— Хорошо, — медленно произнесла родительница. Ей явно не хотелось соглашаться с собственным неведением, но выбора не имелось. Только ждать информации от родной дочери, которая явно была не расположена к обсуждению проблем в личной жизни. — Ты мне только скажи, отца подготавливать к нехорошим вестям?
Интуиция у маменьки всё-таки сработала как всегда безупречно. Чуяла она, что у Насти грядут глобальные перемены в личной жизни.
— Думаю, для него это будут отличные вести, — пробормотала Анастасия, вспомнив, как невзлюбил Виталик её отец. Ох, она даже по максимуму уменьшила встречи мужа и со своими родителями. Отец у неё чаще всего говорил правду, а его мнение о Верещагине было не слишком благоприятным, так что после таких встреч гордость её мужа представляла жалкое зрелище, как после встречи с асфальтоукладчиком.
Как бы Виталий не пытался понравиться Павлу Максимову, а он для этого едва из штанов не выпрыгивал, у него ничего не получалось. Папа едва ли не плакал на её свадьбе. Он уважал выбор Насти и не вмешивался, но, по его словам, тут у любого нормального отца слезы пойдут, когда его любимая умница-дочь выходит замуж за настоящего мудака. Анастасия тогда думала, что его не устраивает отсутствие жестких черт характера в её будущем муже, но, как показало время, папа просто сразу охарактеризовал Верещагина правильным и ёмким словом «мудак». Настя не знала, каким образом отец это определил, но определил верно. Ей вот для того, чтобы рассмотреть правду потребовалось два года. Целых семьсот тридцать суток она потратила на недоразумение под именем Виталий Верещагин. Бли-и-ин, столько времени зря израсходовала! Анастасия решила себя успокаивать тем, что негативный опыт — тоже опыт.
