О Машиной квартире стоит рассказать особо. Дом их строился несколько лет назад и был первым элитным жильем в городе. Бывший супруг Славка… То есть, Вячеслав Львович Панечкин, конечно, на тот момент был одним из немногих счастливцев, способных такое жилье приобрести. Не то за долги какие-то, не то в счет будущих платежей – в это Маша не вникала. Перестраховавшись перед фискальными органами, новую квартиру оформили на домохозяйку Машу. Тогда она отвлеклась ненадолго от Витькиных кубиков и ползунков, приехала с мужем в какой-то офис и расписалась в нужных бумагах. После чего они и переехали в двухуровневую квартиру с огромным балконом-лоджией. Квартира располагалась на первом этаже, а второй уровень составляла полуподвальная кладовка, где разместили гардероб и прачечную. Отделку новой квартиры Маша выполнила сама, без участия супруга и возилась с нею целый год. Тут-то и пригодились ей навыки, полученные на лекциях гражданского строительства, и журналы новые в ход пошли, и знакомых замучила вопросами о новых отделочных материалах… Потом завезла грузовик речной гальки и опустошила местную пилораму. Важные соседи, разгружающие у своих подъездов германский кафель, поначалу посматривали на неё снисходительно. Но когда приглашенные армяне выложили по периметру гостиной мраморную консоль, укрепив её цветными камушками, стали советоваться по разным вопросам. В огромном коридоре запахло сосной, для стен в спальнях Маша приобрела пробковые панели. На кухне и в санузлах обошлась без экологических наворотов, а вот над лоджией потрудилась. Снесла перегородку, оставив лишь несущие конструкции, и огородила получившийся выход во внутренний дворик кованой оградой. Теперь здесь образовался еще один вход в квартиру с высоким армянским крыльцом. От нескромных взглядов с улицы садик скрывали заросли клематисов и дикого винограда. Не подумайте, будто такая прелесть произросла в суровом сибирском климате. Растения были горшечными и зимовали в полуподвальной кладовке. На земле зеленел лишь настоящий газон. Правда, крошечный. Места здесь хватало только для двух шезлонгов и кофейного столика. Зато садовых светильников Маша закупила около сотни и установила зеркальные створки за входной дверью. Теперь в них отражается цветущая терраса, визуально расширившая пространство гостиной.
Новая квартира стала для Маши не крепостью, а сказкой. Поэтому при разводе она без сожаления рассталась и со своей коллекцией ювелирных украшений, и с двумя норковыми манто – черным и сереньким – ради «избушки», как называл их новый дом Славка, хвастаясь перед друзьями. (У них тогда ещё были друзья, которые заходили в гости и, кажется искренне радовались тому уюту и радости, царившим у Панечкиных). Ничего скромнее Маше сейчас не требуется, потому и предложение риэлтора ей не интересно. Маша пыталась сообщить это по телефону, но собеседник тоже хорошо знал, чего хочет.
– Я понял, Маш. Надо поговорить серьезно. Сейчас подъеду, – нахально заявил он и в трубку полетели гудки.
Маша чуть не закричала от досады. Вечер летел псу под хвост!
Гладунов явился через несколько секунд, словно звонил из соседнего подъезда. Зачем-то принес красные гвоздики (наверное, потому, что цветов нелепее не бывает) и запах дорогого парфюма.
– Вы быстро подъехали, Игорь Павлович, – сказала Маша, впуская его внутрь.
– Петрович, – машинально поправил гость, сунул цветки и прошел в гостиную.
