Вебер сел, справляясь с головокружением.
– А теперь ты медленно и очень глубоко носом вдыхаешь полную грудь воздуха. Можно начинать. И резко – полный выдох: ртом и носом.
Вебер резко выдохнул, Абель на выдохе зажал ему и нос, и рот ладонью, так что у Вебера заложило уши, но туман стал быстро рассеиваться, и сердце почти сразу начало успокаиваться.
– Лучше?
– Да.
– Сам себе, может, постесняешься рот и нос зажимать, но даже пара резких выдохов иногда помогает. Вульгарно выражаясь, срединный и блуждающий нерв управляют водителем ритма и резким выдохом ты как бы вправляешь их на место. Усвоил?
– Спасибо, доктор Абель.
– Абель… Сразу – Абель.
– Когда это пройдет?
– Когда поумнеешь.
– С мозгами это не связано.
– Твое существование пока вообще с мозгами не связано, отсюда и все проблемы. За что от Аланда влетело?
– Не твое дело.
– Значит, Вильгельму ты сказал, а мне не доверяешь?
– Я не сказал, а проболтался, надеюсь, он промолчит. Ты в последнее время сам не знаешь, кому и что скажешь, потому и нет желания с тобой откровенничать.
– Фенрих, ты злился на Гейнца с Карлом за то, что они никак не простят тебе твоих, в общем-то, самых обыкновенных мыслей о твоем возможном над ними превосходстве. Но ты-то чем от них отличаешься? Я над тобой не пошутил больше ни разу, а ты постоянно вменяешь мне в вину то, что один раз я это сделал. Ты сам такой, как они, ты не хочешь это признать? Я не хочу, чтоб ты с ними сшибся лбами, но пока вы такие – это неизбежно.
– Мне Аланда хватит в качестве наставника, пойду к себе.
– Не стоит, у меня ты ляжешь и проспишь спокойно, пойдешь к себе – сцепишься с Гейнцем, и никто не знает, чем это закончится. Не советую, ты нестабилен, нужно время, чтобы тело успокоилось от потрясения.
– Я пойду к себе, ты же страшно загружен, я сам как-нибудь.
– Ты слабоват для такой ситуации.
– Какой ситуации, Абель?
– Я знаю, что ты встретил свою любовь, потому и спрашиваю, что сказал тебе Аланд.
– Тогда, что сказал Аланд, ты тоже, конечно, знаешь. Мне никто не нужен: ни ты, ни Аланд, сам разберусь, ненавижу я ваше всезнание. Вы хотите забрать у меня даже свободу думать о ней, мне надоело, что вы вмешиваетесь в мою жизнь. Ты можешь это понять?
Вебер встал. Абель смотрел не в глаза, он смотрел на грудь Вебера, где сердце уже начинало исполнять бешеный танец.
– Лучше ляг сам.
– А то что, в рожу дашь?
– Боюсь, не потребуется, но будет надо, дам, как ты выразился, и в рожу. Аланда ты понял неверно. Он говорил не о том, что ты не имеешь права на любовь, а о том, что ты к этому шагу не готов. Это не одно и то же.
– Нет, он сказал, что предупреждал семь лет назад, и я обещал, а обещания надо выполнять.
– Аланд подлец, хорошо, иди, обнимись с Гейнцем, Аланд у меня попляшет.
– Опять начал юродствовать?
– Вдохни и выдохни, а то до ворот не дойдёшь.
Вебер пристально посмотрел на Абеля, в самом деле, он не собирался идти к себе, он хотел уехать к Адлерам, даже не думал об этом, это было уже принятое решение, и никак он его не транслировал.
«Как вы мне все, душеведы чертовы, надоели!»
Вебер переводил дыхание, но чувствовал, что разволновался, сердце заводит. Абель взял его за плечо своей ледяной рукой, и развернул к себе.
– Не дури, Вебер.
– Убери руку, собой займись, тебя как из холодильника достали. Сам на свою Анну-Марию до сих пор исходишься, а меня учишь, святой Иосиф нашелся.
– Не твоего ума дело, тебе этого не понять.
