– Только после вас, – пробормотала Марьяна, легко стукая своим бокалом о Танин. – Ты вон себе уж присмотрела новую фамилию – так что вперед.
– Ну, фамилия Тамм мне определенно нравится, – согласилась Таня. – Кстати, вот мы с тобой столько лет дружим, а ты мне так и не призналась, какая у тебя настоящая фамилия?
– Чем тебя Левандовская не устраивает?
– Ты же сама как-то сказала, что меняла фамилию.
– И зачем я тебе призналась… – вздохнула Марьяна.
– Сказавши «А» – говори и «Б». Ну, так какая?
– Не скажу.
– А вот я тебя напою – и все равно узнаю!
– Ты столько не выпьешь.
– А вот проверим!
***
Проверка наутро, конечно, обернулась головной болью. Марьяна лежала в постели и вяло думала о вчерашнем вечере. Нет, безусловно, надо иногда позволять себе расслабляться. И посидели они вчера с Татьяной прекрасно, и посплетничали, и похохотали. Вопрос с настоящей фамилией Марьяны так и остался неосвещенным – они про него просто забыли.
Ну и нечего.
Фамилию Марьяна действительно поменяла в абсолютно сознательном возрасте. Причина? По ее мнению – весьма и весьма веская.
Есть такое расхожее выражение: «Какая-то Маша Пупкина». А она ею родилась. Мария Ивановна Пупкина. «Нормальная фамилия», – говорили ей хором и отец, и мать. «Что плохого в пупке, у всех он есть», – обычно добавлял отец. Дочь не смогла объяснить родителям, что плохого. Но паспорт получила на совсем другую фамилию. Вообще, изначально, не планировала – просто страдала, большей частью теперь уже молча, из-за нелепой, по собственному глубокому убеждению, фамилии. А потом, как-то во время домашних посиделок по случаю приезда в гости сестры отца с семьей, выяснилось, что девичья фамилия матери отца и тетки, бабушки Оли, была – Левандовская. Марьяна – тогда еще Маша – просто замерла от звучности этой фамилии. Как можно было променять такую изысканную красоту на какую-то Пупкину!
Она думала об этом всю ночь, а наутро уже точно знала, что это ее фамилия. Ведь она, Маша, имеет право на эту фамилию, в ней течет кровь бабушки Оли! И паспорт Маша пошла получать сама, без родителей. Ушла получать Маша Пупкина, а вернулась домой Марьяна Левандовская. Потому что Маш много, а Марьяна… Марьяна идеально подходила к фамилии Левандовская.
Отчество Марьяна сохранила – Ивановна. Потому что тогда, в четырнадцать, отчество ей казалось неважным, кому оно нужно, это отчество? А еще она не хотела совсем, окончательно, обидеть отца. А так – хоть отчество от папы оставила.
Родители были, конечно, в шоке. Но не ругались, не кричали. Это у них вообще в семье было не принято. Родители уже привыкли к тому, что их дочь – не такая, как ее сверстники. Что Маше – а, нет, теперь Марьяне, – больше всех надо. В учебе, в жажде знаний, в желании добиться чего-то большего. И, поворчав для порядка, с решением четырнадцатилетней дочери смирились. В конце концов, не какую попало фамилию взяла, не с улицы или из журнала какого-нибудь дурацкого, а фамилию бабушки. Это, можно даже сказать, и правильно в каком-то смысле – потому что Ольга Николаевна Левандовская была последней носительницей фамилии. А так… так фамилия вроде как и продолжается. Только родители упорно продолжали звать дочь Машей, но с этим Марьяна смирилась.
В школе ее решение вызвало фурор, родителей даже приглашали по этому поводу к заучу. Что уж там сказал отец, Марьяна не знала. Но от нее отстали. А одноклассники стали относиться к ней с гораздо большим уважением.
