Он продолжал рассказывать мне всю схему подмены, но я уже думала о другом. Моя семья ожидала, что со дня на день их запасы махары пополнятся. Это будет значить, что я приняла свою судьбу. Они знают, сколько времени идти досюда из дома. Допустим, у меня могли возникнуть сложности по пути или пришлось долго ждать оказии, чтобы попасть на гору. Но если я слишком затяну, они могут решить, что я не справилась с тигром в горах или попалась клановой страже, или, что хуже всего, передумала выполнять свой долг.
Я уже проторчала тут два дня. За ещё два они, наверное, ничего такого не решат. Но это если я организую всё в тот же вечер. Ну или скорее ночью, свадьба-то дело долгое. А ночью... Это же будет брачная ночь! Какой бы ни был этот Вачиравит покалеченный, уж наверное, до спальни дойдёт. И что тогда? Просто убить его?
Я закусила губу. Одно дело — поджечь резиденцию клана безымянных подлецов, которые убили мою амардавику и обрекли наш клан побираться ради махары, а жителей подопечных нам селений — жертвовать собой. Если бы не Саинкаеу, я могла бы прожить долгую жизнь, полную охот, и оставить по себе наследие не хуже Лайят Паньи. Впрочем, не моё дело рассуждать о том, чего не случилось. Когда я только покидала дом, мне казалось, что я отомщу Саинкаеу с удовольствием и даже какое-то время поупиваюсь зрелищем, если за мной не будут гнаться полсотни разъярённых стражников.
Другое дело — тихо прирезать человека, за которого я обманом выйду замуж и которого и так уже жизнь покалечила. Нет, я, наверное, смогу, но это как-то... уже не звучит, как благородная месть. Особенно если он и правда каким-то образом пострадал от рук моей амардавики или даже получил по заслугам за грехи своего клана. А вызывать его на поединок бессмысленно: во-первых, он же будет считать меня обывательницей и не согласится, а во-вторых, если он и правда так могуч, как говорит Джароэнчай, я с ним просто не справлюсь, и тогда моя смерть никак не поможет семье. И зачем только Ниран мне о нём рассказал?!
— Вас что-то смущает? — с неуверенной улыбкой спросил Джароэнчай.
Я мотнула головой, но тут же спросила:
— Нет ли у вас тут кого-то, кто мог бы побольше рассказать о том, что случилось с Вачиравитом?
Он на мгновение задумался.
— Так сразу в голову не приходит, но я уверен, что в резиденции будет кого спросить. Целители там или воины, которые его вызволяли... Да и глава клана наверняка расскажет вам всё, что угодно, если это поможет вернуть его брату присутствие духа.
Он вдруг как-то хитро улыбнулся.
— Возможно, подлог, который мы совершаем, на самом деле пойдёт прануру Вачиравиту на пользу?
Я не сразу поняла, к чему он клонит, и он продолжил:
— Уж во всяком случае с могущественной махарьяттой ему должно быть интереснее общаться, чем с мирной дочерью канана. А сам он весьма недурён собой. Как знать, может, у вас всё и сложится?
Для меня это была настолько дикая мысль, что я даже ничего сказать не смогла. Он допускал, что я — с Саинкаеу?! Да он... да как он... Не говоря уже о том, что мой долг... В ярости я грохнула кулаком по столику так, что чашечки подлетели и расплескали напиток.
— О, прошу меня простить, прани! — ахнул Ниран, всплеснув руками. — Я вовсе не хотел вас оскорбить! И, конечно же, я не имел в виду, что вы согласитесь на эту авантюру за спасибо! Но вы всё ещё не назвали цену вашего согласия!
