– Директор попросил меня зайти, напомнить про сегодняшний педагогический совет, который состоится этим вечером у вас дома, так сказать, в домашней обстановке. Так что, пожалуйста, как обычно, – соусы, чипсы, выпивка и тому подобное. Да – и не забудьте, что для мистера Мидди все должно быть без глютена: мы же не хотим повторения той истории с распухшим языком и расстройством желудка? И так еле-еле заменили пол в общем зале. В любом случае, я подумала, что надо напомнить. Все в порядке?
– Да, отлично.
Это был максимум, на что Кэтрин оказалась способна на данный момент. Она не любила то, как Джудит обращалась с ней – словно Кэтрин была лишь бесплатным приложением к собственному мужу. Из-за этого она чувствовала себя скорее сотрудницей общепита, чем женой директора школы. Хотя с недавних пор это не очень ее возмущало; она даже была почти рада отвлечься, зная, что лучше чем-то заполнить время, чем остаться наедине с собственными мыслями.
– Сегодня утром директор был в удивительно хорошем настроении. Отпустил пару комплиментов по поводу цветов в кабинете. Не знаю, что вы ему такое приготовили на завтрак, но завтра приготовьте то же самое! Когда он в нормальном настроении, мне жить гораздо легче!
Интересно, что Кэтрин должна была ответить? «Ах, значит, так вам гораздо легче жить, Джудит… Да вы понятия не имеете о том, как от приступов раздражительности Марка страдаю я! Оставьте меня в покое, Джудит, дура вы набитая; оставьте меня в покое, потому что вы понятия не имеете о моей жизни».
Но она лишь просто улыбнулась и сказала:
– Сделаю, Джудит.
Кэтрин точно не знала, на что именно согласилась, но знала, что ее одобрения будет достаточно, чтобы успокоить Джудит, заставить ее почувствовать – ее поручение она поняла.
Если бы у нее было немного другое настроение, Кэтрин сейчас думала бы всякие гадости о том, насколько Джудит все ненавидят и как она носится с Марком, словно оголтелая фанатка. Но если бы даже она подумала так, то вскоре на смену этим мыслям пришли бы другие, например: Как ты можешь думать о ней так, если твоя собственная ситуация настолько ужасна? Или: Должно быть, я правда такая тупая, как обо мне думает Марк, иначе как я могла вляпаться во всю эту мерзость, господи? Как жук, попавшийся в венерину мухоловку, – чем больше извиваюсь, пытаясь выбраться, тем больше увязаю окончательно. Я в ловушке.
Кэтрин хотела, чтобы кто-нибудь вытащил ее из этого замкнутого круга. Она мечтала о том, как жила бы в другом времени, свободная и счастливая. Но сил и желания придумывать какие-то сложные схемы у нее все равно не было, поэтому Кэтрин силилась найти какое-то простое решение. Только вот, как бы она ни старалась, все было напрасно. В любом случае женщина осталась бы без крыши над головой и возможности видеть своих детей. И ладно бы дело было только в крыше над головой, но что, если бы Марк вздумал поднять руку на детей, а ее не было бы рядом, чтобы их защитить… Одна мысль об этом была для Кэтрин невыносима. Ее дочь и сын – продолжение ее самой, лучшее, что она в этом мире совершила. Она не могла и не собиралась представлять себе, каково это – не видеть их.
Бабушка Кэтрин, худощавая старая карга, одежда и поведение которой производили впечатление, будто та родилась в Викторианскую эпоху, происходила из семьи отнюдь не обеспеченной и всю свою нелегкую жизнь прожила в Ист-Энде в Лондоне. Но несмотря на это, бабуля казалась дамой из высшего общества. Кэтрин вспомнила, как рассказала бабушке, что собирается замуж за Марка Брукера. Ответ миссис Гавье рассмешил ее тогда, но теперь она находила в нем мало смешного.
