Но тень не набросилась на меня и не убила. Вместо этого она промчалась мимо. Мимо меня, мимо машины и мимо дома. Она исчезла в поле в вихре чёрного и серого. Это был енот. Я ужасно перепугалась из-за енота! Вы можете в это поверить?
Я встала, прижала руку к груди и сосредоточилась на дыхании. Вот что происходит, когда позволяешь незнакомым мальчишкам пугать себя разными историями!
– Джинни! Всё в порядке? – крикнул папа. Он держал входную дверь открытой, и его бровь была приподнята, как будто он пытался понять, что я делаю.
Теперь нас уже двое.
– Да. Всё хорошо. Я просто кое-что искала. – Я поспешила к двери, с каждым шагом всё больше ненавидя темноту. В Чикаго никогда не бывает темно. Я даже не могу вспомнить, когда там в последний раз было так темно, чтобы можно было увидеть звёзды на небе. Здесь же единственным источником света были крошечные фонарики на крыльце рядом с дверью.
Перешагнув через порог, я снова услышала тиканье. Надо наконец найти эти часы. Если я их найду, то разобью молотком, пусть даже на них и будет написано, что это экспонат.
Мы сняли куртки и повесили их в шкаф. Папа повёл нас по лабиринту тёмных коридоров на кухню, где нас уже ждала целая армия картонных коробок.
Лео раскрыл рот.
– И это всё надо отнести на третий этаж? Здесь нет лифта или чего-то в этом роде?
Папа совершенно не смутился.
– Лео, если в доме нет телевизора, думаешь, здесь есть лифт?
– Ну, не знаю! Просто безумие строить такой большой дом с несколькими этажами, не подумав о людях с инвалидностью и тому подобном…
– Или о ленивых подростках, – добавила я.
Брат бросил на меня ледяной взгляд.
Папа указал на коробку с надписью «Разные кухонные принадлежности» и велел Лео взять её. Я взяла две огромные брезентовые сумки с вещами и взвалила их на плечи. Вслед за папой мы поднялись наверх и прошли по коридору мимо наших комнат к другой лестнице. Она была очень узкой.
Я остановилась внизу и поправила ручки сумок, которые болезненно впивались в плечи. По спине потекла струйка пота.
– Ты уверен, что лестница не ведёт на чердак? Она не похожа на лестницу в бальный зал.
Папа утвердительно хмыкнул и стал подниматься наверх.
– Это часть моей работы, ребята. Выяснить, как сделать этот особняк более подходящим для проведения различных мероприятий. Здесь много мест, которые далеки от идеала, и я должен выяснить, как их исправить, сохранив исторический облик…
Я перестала слушать. Я рада, что он любит свою работу и всё такое, но слушать папу бывает ужасно скучно.
Когда мы добрались до последней ступеньки, было уже совсем темно. Папа пошёл впереди. Я слышала его шаги, но не видела его. Я застыла на месте, пожалев, что не придумала историю про укачивание в машине, чтобы избежать этого испытания. В тишине раздался скрип, за которым последовал стук и удивлённый возглас.
– Папа?
Вспыхнул свет. Я закрыла глаза рукой. Когда я наконец отвела руку, то увидела комнату размером со спортивный зал в нашей школе. В ней были полы из твёрдой древесины, и она была совершенно пуста, если не считать нескольких столов и стульев в дальнем углу. В скошенном потолке сверкало несколько больших прямоугольных окон. Как и во всём остальном доме, здесь было темно. Меня охватило пугающее чувство, как будто за мной наблюдают. Я прижала руки к груди, пытаясь успокоиться. Здесь никого нет.
– Значит, это бальный зал… Интересно. – Я осторожно подбирала слова. Если я скажу слишком много, папа поймёт, что я собираю информацию, и что-нибудь заподозрит.
