Кевин зашел на кухню, но, решив, что здесь он вряд ли что полезное найдет, устремился в гостиную. Там осмотрел высокий дубовый шкаф и нашел множество фотографий с изображением некогда счастливой семьи. В спальне (по предположению Кевина – супружеской четы Бентов) он также ничего интересного не обнаружил. Райт вошел в спальню Алисии. Это была типичная комната молодой девушки. На стене (про себя Кевин ехидно назвал ее стеной плача) – яркие постеры с изображением певцов, смазливых мордашек актеров и несколько статей об успехе команды поддержки университета, где на фотографии Райт нашел Алисию Бент, которая улыбалась во весь рот и явно была чем-то довольна. Невольно улыбнувшись в ответ девушке, наивно смотрящей на него с настенной фотографии, Кевин подошел к столу и стал просматривать папки и тетради Алисии. Его заинтересовала одна папка, где пухлой пачкой лежали вырезки из газет и несколько снимков с улыбающимися людьми. В статьях говорилось о лечении болезней без лекарств и хирургических операций. Конкретно в статьях на методах лечения не останавливались, только несколько раз упоминалось о самовнушении, медитации и белой магии. Прочитав последние два слова, Кевин чуть не подпрыгнул. Зажав папку под мышкой, направился в соседнюю комнату, которая, судя по внушительной библиотеке и красивому письменному столу с высоким кожаным креслом, служила Бенту кабинетом. Мельком оглядев библиотеку и не узрев ничего, кроме похожих друг на друга книг, Райт принялся за осмотр стола, но ничего интересного не нашел. Увидев под столом урну, подумал, что не стоит брезговать копанием в мусоре. С трудом сдвинул урну и вдруг заметил маленькую черную педальку, почти незаметную даже при дневном свете. Нажав на нее ногой, Кевин услышал глухой щелчок где-то под столом. Нагнулся и увидел дополнительный ящик, в котором лежали две тоненькие папки.
И тут было на что посмотреть! В руках журналиста оказались записи полного описания ритуалов, материалы, которые должны использоваться при этом. Но особо Кевина заинтересовал список тех, кто участвовал в ритуалах. Дантел, Льюис, Слейн и Алисия Бент – их фамилии Кевин нашел среди многих других. Перебирая бумаги, Райт наткнулся на подробные отчеты о проведенных ритуалах. Кевину они чем-то напомнили протоколы судебных заседаний, которые он не раз просматривал в полицейском участке. Прихватив с собой и это, он засунул под пальто все собранные папки и вышел через черный вход, оглядываясь по сторонам, как вор. Кем он сейчас в принципе и являлся, заметил про себя журналист, направляясь быстрым шагом к машине.
По пути домой заехал в больницу к Лоре.
– Так ты все же поехал к Бентам? – спросила Лора, проводя журналиста в комнату отдыха, – у меня заканчивается смена через пять минут. Может, подождешь – заедем в кафетерий какой-нибудь, все и обсудим.
– Нет уж, уволь, – Кевин поморщился, – у меня уже желудок сжимается при одном упоминании о еде в закусочных, давай поедем ко мне, там нам никто не помешает. К тому же у меня осталась вчерашняя индейка, она хоть и вчерашняя, но должна быть вкусная, пропиталась, наверное.
– Чем пропиталась? Вчерашним соусом? Ладно, уговорил, к тому же в этих закусочных не очень удобные сиденья, а красный друг будет? – с улыбкой спросила Лора.
– Да, только он тоже вчерашний… Ну, ведь это не шампанское, сойдет.
Не ответив, Лора вышла из комнаты. Кевин с удовольствием растянулся на кожаном диване и подумал, что напрасно больницы жалуются на скудное финансирование, имея такие диваны. Расслабившись впервые за этот напряженный день, журналист прикрыл на мгновение глаза, и перед ним сразу же замелькали лица людей, которых он встречал за день или о которых думал. Ему вспомнился Карент с ядовитой улыбкой и отчаянной грустью в глазах. Мартенс тыкал в него пальцем, вопя что-то ему в ухо, при этом туда-сюда расхаживала дочь Бента и повторяла как заводная, что ни в чем не виновата, а Дантел стоял и истерически хохотал прямо в лицо Кевину, который держал в руке шарик из сырого теста. Потом комната закрутилась перед ним, он беспомощно хватался за стены и мебель, но все ускользало от него снова и снова, в ушах у Кевина звенел смех Дантела, а за плечи кто-то теребил. Но, оборачиваясь, Кевин видел только вертящуюся комнату и Дантела, с издевкой глядевшего на него.
