Матиас с ужасом понял, что их фрегат разваливается, но из-за ливневых потоков больше ничего разобрать не мог. Крики сливались с ветром и грохотом. Когда, наконец, ветру и дождю надоело это развлечение, и они притихли, капитан с ужасом осознал, что его, словно пушинку, несёт на рифы, а вокруг только обломки фрегата, да бушующие волны.
Очередная волна подняла его высоко на гребень и будто надоевшую игрушку бросила на скалы. Очнулся Матиас ночью. Будто исполинский зрачок небесного великана, любопытная луна ощупывала взглядом прибрежные скалы, подмигивали весёлые звёзды, и у самых ног ластилось море. С опухшими глазами, дергающейся головой, он то и дело утирал кулаком слезы, поминутно всхлипывая. Руки его тряслись.
─ Боже, неужели все погибли, ─ с большим трудом выдавил из себя несвязные слова, ─ это конец, ─ и вновь впал в забытьё.
Вновь Матиас очнулся на зелёной лужайке от громких криков. Туземцы тыкали в него пальцем и спорили, что делать с этим незваным гостем, появление которого их очень встревожило. Высокий темнокожий юноша с копной курчавых волос и приплюснутым носом кричал громче всех и показывал куда-то в гору. Матиаса подхватили за руки и за ноги, как добычу, и, под крики и пение поволокли к кратеру вулкана.
Цепенея от ужаса, он начал вырываться и хрипеть, но никто не обращал на это внимание. Его бросили у самого жерла, едва дымящегося вулкана. Зазвучали барабаны и туземцы начали ритуальный танец. Матиас попытался встать, но две мощные женские фигуры прижали к земле и начали наносить на лицо краску.
Он понял, что его хотят принести в жертву какому-то местному божеству, сбросить в кратер и громко нечленораздельно закричал, будто раненая птица. В последнюю минуту старый шаман остановил обряд, махнув рукой танцующим туземцам.
─ Белого пришельца принесло море, ─ громко и твердо сказал он, ─ вспомните, приход божества нам предсказали в старинных преданиях именно с моря!
Туземцы замерли, подхватили Матиаса, усадили на носилки, повесили на шею сверкающий камень на кожаном шнурке и понесли к жилищам. Только вождь племени мрачно смотрел на всё это действо, прикидывая, что может статься и власть над островом перейдёт к белокожему, если он и есть то божество, что было предсказано. Как же тогда быть ему, оставшемуся не у власти?
Матиас тоже размышлял, как же быстро поменялось его положение и в любой момент может всё вновь перевернуться. Одно хорошо, хоть он и молод был, но языки знал разные и худо-бедно понимал здешнее наречие. Его внесли в жилище, усадили на искусно сплетенную циновку, начали подносить разные кушанья, напитки, непрерывно кланяясь и что-то выкрикивая, по-видимому, заклинания, отгоняющее злых духов.
Потекли день за днём. Матиас осмелел и на правах божества слонялся по острову без дела. Пищей его снабжали исправно, убирали жилище, а вечерами собирались подле него, чтобы пропеть в его честь ритуальную песню и принести жертву. Однажды, когда неделю шёл проливной дождь, пришли с просьбой остановить. Вот тут Матиасу стало не по себе. Сейчас поймут, что он никакое не божество и быстренько к вулкану стащат. Его даже передёрнуло.
Он серьёзно посмотрел на туземцев, щёлкнув пальцами, взял в руки палку-колотушку и, сделав ей несколько непонятных жестов, указал на выход, думая про себя, как бы сбежать подальше. На его счастье к утру дождь прекратился, и всё племя явилось благодарить своё божество. Они пели, плясали и радовались совсем как малые дети.
