Такой способ преподавания он объяснял необходимостью дать Отечеству прежде всего человека и христианина, отодвигая вопрос о науках на второй план. «Все науки имеют своим центром и исходным началом Бога и Его вечную премудрость, как души наши имеют своим первообразом Господа Бога, создавшего нас по образу и подобию Своему, – учил о. Иоанн, – и потому без Христа – истинного Света, просвещающего всякого человека, грядущего в мир, – суетно всякое просвещение».
Нередко бывали случаи, когда о. Иоанн, заступившись за какого-нибудь ленивого ученика, приговоренного к исключению, сам принимался за его исправление. Проходило несколько лет, и из ребенка, не подававшего, казалось, никаких надежд, вырабатывался хороший и полезный член общества. Особенное воспитательное значение о. Иоанн придавал чтению житий святых и всегда приносил на уроки отдельные жития, которые раздавал учащимся для чтения на дому.
Но этот славный подвиг плодотворного законоучительства о. Иоанн должен был оставить, ради еще более плодотворного и широкого подвига своего всероссийского служения людям.
Надо только представить себе, как проходил день у о. Иоанна, чтобы понять и прочувствовать всю тяжесть и величие этого беспримерного подвига. Возвращаясь домой обычно к полуночи, – после вседневных пастырских трудов в Петербурге, – о. Иоанн вставал ежедневно в три часа ночи и готовился к служению божественной литургии. Около четырех часов он отправлялся в собор к утрени. Здесь его встречали уже толпы паломников, жаждавших получить от него хотя бы благословение. Тут же было и множество нищих, которым о. Иоанн раздавал милостыню. За утреней о. Иоанн непременно сам читал канон, придавая этому чтению большое значение. Перед началом литургии была исповедь. Исповедь, из-за громадного количества желавших исповедоваться у о. Иоанна, была им введена, по необходимости, общая. Производила она – эта общая исповедь – на всех участников и очевидцев потрясающее впечатление: многие каялись вслух, громко выкрикивая, не стыдясь и не стесняясь, свои грехи. Андреевский собор, вмещавший до пяти тысяч человек, всегда бывал полон, а потому очень долго шло причащение, и литургия раньше двенадцати часов не оканчивалась.
По свидетельству очевидцев и сослуживших о. Иоанну, совершение им Божественной литургии не поддается описанию. Служба о. Иоанна представляла собой непрерывный горячий молитвенный порыв к Богу. Во время службы он был воистину посредником между Богом и людьми, ходатаем за их грехи, был живым звеном, соединявшим Церковь земную, за которую он предстательствовал, и Церковь Небесную, среди членов которой он витал в те минуты духом. За божественной литургией все возгласы и молитвы произносились им так, как будто своими просветленными очами он лицом к лицу видел пред собой Господа и с Ним разговаривал. Слезы умиления лились из его глаз, но он не замечал их. Видно было, что о. Иоанн во время божественной литургии переживал всю историю нашего спасения, чувствовал глубоко и сильно всю любовь Господа к людям и переживал Его крестные страдания.
Такое служение необычайно действовало на присутствующих. Не все шли к нему с твердой верой: некоторые с сомнением, другие с недоверием, а третьи из любопытства. Но здесь все перерождались и чувствовали, как лед сомнения и неверия постепенно таял и заменялся теплотой веры. Причащающихся после общей исповеди бывало всегда так много, что на святом престоле стояло иногда несколько больших чаш, из которых несколько священников приобщали верующих одновременно. И такое причащение продолжалось нередко более двух часов.
