Кот облизнулся.
– Придётся, конечно, нанять сотрудников. Хорошо, если коттеджи пригодны для проживания. Пойдёмте, посмотрим теперь дом. Кстати, может, начнём с винного погреба? Как туда проще попасть?
Кот развернулся и направился к верхней террасе виноградника. Степан последовал за ним. Рыжий уверенно привел его к маленькой приземистой постройке, которую новый хозяин шато, проходя недавно мимо, принял за сарайчик для садовых инструментов. Ключ с большой связки пришлось подбирать довольно долго, зато замок открылся сразу – Степан опасался, что придётся идти в мастерскую и искать что-нибудь против ржавчины.
Постройка действительно оказалась сарайчиком, заполненным лопатами, граблями, мотыгами, вилами и прочим садовым инвентарём. В дальней её стене была вторая дверь – ключ от неё нашелся чуть быстрее, и был совсем маленьким. За дверью вниз, в непроглядную темноту, уходили истёртые каменные ступеньки.
– Не удивлюсь, если это осталось ещё от древнего замка, – заметил Степан, и начал спускаться, подсвечивая себе фонариком смартфона. Кот рыжей молнией прошмыгнул у него под ногами и скрылся в темноте. Миновав, наконец, последнюю ступеньку, хозяин шато огляделся – и благоговейно выдохнул:
– Ого!
Перед ним уходил прямо под дом низкий сводчатый коридор с множеством боковых то ли камер, то ли ниш. Всё это тонуло во мраке – свет фонарика не достигал дальних стен подземелья. Стеллажи с запылёнными бутылками и подставки с огромными бочками начинались прямо у лестницы и тянулись вглубь подвала. Местами проход в боковые комнатки перекрывали заржавленные решётки, иногда внутри виднелись низкие каменные сиденья.
– Надеюсь, прежние хозяева не селили тут своих виноделов, – передёрнул плечами Степан. В подземелье было прохладно, хотя и совершенно сухо.
Где-то впереди вспыхнули два зелёных огонька, и из темноты вынырнул кот. Рыжий хвост возбуждённо подёргивался, зверь потоптался на месте, пробежал немного вперёд, и снова оглянулся на человека, будто приглашая его следовать за собой. Степан пошёл за котом, продолжая разглядывать погреба шато, и прикидывая, сколько же тут может храниться вина.
Примерно посередине главный проход под прямым углом пересекался с точно таким же по ширине коридором, и здесь кот повернул налево. Вскоре обнаружился второй перекрёсток – кот свернул направо. Насколько Степан мог судить, они теперь были примерно под оранжереей, или даже миновали её, и тогда где-то совсем рядом должен располагаться старый колодец. Не успел он подумать об этом, как на стене впереди увидел блестящие капли влаги: коридор упирался в кладку колодца. Кот дошёл до конца и скрылся в нише по левую руку. Человек последовал за ним.
Здесь тоже была решётка, перекрывавшая часть прохода, и каменная скамья у дальней стены. Только на этот раз скамья не пустовала. На ней, поджав под себя ноги и подложив под голову согнутую в локте руку, спал гоблин.
Глава 4. Чертополох и рябина
Прежде, чем Степан успел хоть что-то сказать, спящий зашевелился и сел на своём неудобном ложе. Потянулся, прикрывая рукой глаза от яркого света – и вдруг рявкнул басом:
– Да чтоб тебе! Убери фонарь!
Степан поспешно направил свет в пол. Гоблин с прищуром рассматривал человека, человек рассматривал гоблина. Встреча со вторым фейри не произвела на Степана такого сильного впечатления, как давешнее знакомство с домовым, хотя обитатель винного погреба внешне заметно отличался от месье Руя. Гоблин был массивнее и, похоже, немного выше; очень смуглый, будто выдубленный на солнце. Лысый, как коленка, он носил одни только бакенбарды. У гоблина были тонкие длинные пальцы и такой же длинный горбатый нос. Как и лютен, он был одет в чёрные бриджи и куртку, но шляпе предпочёл треуголку – едва только свет от фонаря перестал слепить его, гоблин немедленно нацепил свой головной убор. Степан едва сдержал смешок: в треуголке по краям были прорезаны дырочки для длинных остроконечных ушей фейри.
