И так выходит, что и комиссии никто не верит, что ларусы живые.
Выводы писали два дня, опять переругались. Кинт считал, что игра ничего не доказала, и, если бы Скоробогатов не приехал с пилой в корпус к Долохову, они не нашли бы и убийцу.
– …И что жизнь в ларусах есть, не доказали. А это главное, – сказал Кинт, обведя всех своим невыразительным взглядом.
Чувствовалось, что он продумал эту свою тираду. Потому что дальше сказал:
– Я считаю недопустимым вопрос о свободе Долохова. Мы ходим по кругу.
Грант засопел и выдал:
– Вы один из шести, не забывайте. Есть и те, кто сомневается. Может, не могут забыть первых пострадавших, отправленных вашей планетой в реакторы? Не хотят повторить ошибку? Задавались ли вы этим вопросом? Я за голосование.
Кинт промолчал, положив два пальца на край стола. Грант дёрнул подбородком.
– Согласен, – кивнул Кру-Бе.
– За голосование с обоснованием. Иначе зачем мы тут собрались, – подал голос Грассе.
Лукин поднял руку.
– За. С обоснованием, да, – кивнул он.
– Поскольку мы обязаны выработать заключение уже завтра и разъехаться, предлагаю сейчас и проголосовать. Бле-Зи просит извинить, дела. Его ответ у меня зафиксирован. “Ларусы живы, но подконтрольны. Отпускать нельзя, потому как реакции паразита остаются под вопросом”, – прочитал с какого-то малюсенького устройства Кру-Бе и обвёл всех взглядом. Он спросил Кинта: – Вы, я так понимаю, высказались?
Кинт опять положил два пальца на стол. Обычный вокский раздражённый жест “Я всё сказал”. Кру-Бе кивнул и перевел взгляд на Гранта:
– Кто выскажется следующим?
– Сомневаюсь в устойчивости Долохова после разрушительного воздействия паразита. А сомнение – плохой советчик. Поэтому воздержусь, – сказал уклончиво Грант.
– Следовательно, вы против освобождения Долохова, – педантично уточнил Кру-Бе.
– Против. Но прошу зафиксировать сомнение и фактическое признание жизни в ларусах. А это тоже являлось вопросом для расследования. Ларусы живы – настаиваю, но ими манипулируют, и я лишь сомневаюсь, что они в любой момент в силах этому противостоять, – терпеливо возразил Грант и полез за своим мешочком с иридийской смолой, но не достал.
Лукин мотнул головой.
– Поддержу Гранта. Мысли схожи, чего уж там. Ларусы живы, без сомнения. Но вот доедет ли Долохов? Не попытается ли паразит сбежать? Не знаю. И тем самым мы в очередной раз оставили его один на один с паразитом. А никто из этих людей не виноват в том, что оказался на Шаноре.
– Подпишусь под каждым словом месье Гранта и месье Лукина, – отчетливо проговорил Грассе. И вздохнул: – Вечная история. Кто-то разве виноват в том, что заболел чумой в Средние века и к нему в дом не заходили, и умер он и вся его семья. А потом и полгорода потому, что тот, самый первый персонаж, был водовозом и развез воду, пока еще таскал ноги? – сказал Грассе уже как-то философски отстранённо. – Да что там чума, тот же ВИЧ… Кру-Бе, а вы, вы что же скажете?
– Присоединюсь к Бле-Зи. Суммируя, – Кру-Бе встал, прошёл пару шагов прочь от всех, к окну, потом назад. – Так или иначе, а вообще говоря почти одно и то же, мы высказались за то, чтобы Долохов поехал пока на Вок под присмотром и получил документы. Комиссия выполнила работу и, думаю, неплохо. На данный момент никто не имеет права сказать, что ларусы мертвы и инопланетные существа управляют мертвыми телами. Там, внутри живые люди, они пытаются сопротивляться, достучаться до нас. И честно говоря, как любите выражаться вы, Лукин, я доволен. Кстати, наверное, именно вам придётся сообщить Долохову эту не очень радостную новость. Ну мы даже не знаем, рад ли он или не рад. С эмоциями у ларусов не очень обстоят дела. Подождите, интересная деталь…
