Чудо Сталинграда - страница 42

Правда, освещая все происходящее в корпусе в ином, прикрашенном свете, трудно сказать, что преследовали при этом командир корпуса Кириченко, комиссар Очкин, начальник штаба Дудкин, быть может, их соблазнило создание блестящей карьеры, что ни в коей степени немыслимо в нашей стране! Я же лично не в силах был сколько-нибудь повлиять на ход событий, так как на все мои вмешательства и предложения получал резкий ответ от командира корпуса, что вы, мол, только заместитель и обязаны выполнять мою волю, а остальное вас не касается. Так был получен резкий ответ – не твое, мол, дело, когда я был искренне возмущен посланной в штаб фронта сводкой об уничтожении 5 тыс. немцев и взятии 300 человек в плен, в то время как их было уничтожено 500–600 человек, о предложении предания суду командиров 12-й и 13-й кд за трусость и паникерство, о нескольких других вариантах проведения Кущевской операции и других операций. Благодаря этих, правильных, я считаю, вмешательств, командир корпуса Кириченко, имея незаслуженно большой авторитет, настоял на моем откомандировании из корпуса, мотивируя это всякими небылицами в лицах.

Прошу обратить внимание на мое письмо, чтобы в дальнейшем подобные явления не имели места. Одновременно прошу Вас довести эти факты до сведения наркома Обороны товарища И. В. Сталина».

Из письма видно, что генерал Кириченко не способен был ни грамотно организовать проведения боевой операции, ни проследить за выполнением боевых приказов, а его корпус шел от поражения к поражению, за что был удостоен высокого звания гвардейский. Боюсь, что даже Бардадин преувеличивал потери, нанесенные немцам в бесславном бою под Кущевкой. Ведь корпусу в тот день, 29 июля, противостояли неприятельские войска численностью никак не больше дивизии. Согласно дневнику Гальдера, в период с 21 июля по 31 июля 1942 года потери германской Восточной армии составили 37 604 убитых, раненых и пропавших без вести. Средние ежедневные потери в этот период составляли 3 419 человек. К тому времени немцы на Восточном фронте имели 178 дивизий и еще пять дивизий – в Финляндии. Неизвестно, входили ли эти последние в приводимую Гальдером сводку потерь, но даже если не входили, то в среднем на каждую дивизию в день должно было приходиться 19 убитых, раненых и пропавших без вести. Конечно, дивизии южного крыла, наносившие главный удар, могли терять больше. Но все равно потеря одной дивизией в один день 500–600 человек была бы событием чрезвычайным, и наверняка запечатлелась бы в дневнике Гальдера, в немецких мемуарах и исследованиях. Но все источники с той стороны дружно молчат о геройстве казаков Кириченко. Скорее всего, потери немцев в бою под Кущевкой вообще не превышали нескольких десятков человек.

А то, как 13 пленных в донесении волшебным образом превратились в 300, доказывает, как кажется, неосновательность подозрений германских историков, будто в советском плену умерло не полмиллиона человек, как гласят официальные данные, а как минимум вдвое больше. Похоже, что в действительности десятки и сотни тысяч немецких пленных существовали только в боевых донесениях. Хотя были и многочисленные случаи убийств пленных и издевательств над ними.

Письмо Бардадина поступило к Георгию Маленкову – фактическому заместителю Сталина по партийным делам и вскоре было передано генералу армии Жукову – заместителю Сталина как Верховного Главнокомандующего. Георгий Константинович поручил провести расследование по существу изложенных в письме фактов главе инспекции кавалерии Оке Ивановичу Городовикову. 29 января 1943 года Жуков представил Маленкову результаты расследования, сопроводив их просьбой «при определении заслуг тов. Кириченко иметь в виду его личную характеристику». То есть, не наказывать его слишком сурово – заслуги, мол, у бравого казака действительно есть. Расследование же, проведенное полковником Лавровым и подполковником Карышевым, выявило неприглядную картину состояния 4-го гвардейского кавкорпуса. Равно как и некоторые весьма специфические заслуги военфельдшера Ольги Бражник и некоторых других награжденных. Городовиков докладывал Жукову: «Произведенным расследованием установлено, что в боевой обстановке управление дивизиями со стороны штаба корпуса было недостаточным. Штаб корпуса во время боевых действий находился от дивизий, ведущих бой, на удалении от 40 до 60 км, а в донесениях штабу фронта имели место преувеличенные данные о противнике и его потерях.