– Она говорит во время приступов?
Он обращался к отцу, но смотрел на Эльзу.
– Нет, господин. Только воет волчицей. Страшно так…
– Совсем ничего?
Отец лишь покачал головой.
– А после приступов долго в себя приходит?
– Ох, долго, господин! Бывает, целый день пластом лежит. Спит, бредит…
– Бредит? – маг потер руки, как пьяница в предвкушении доброй выпивки. – И в бреду разговаривает, верно?
– Верно, – закивал отец. – Болтает, пигалица.
– И что же она в бреду… м-м-м… болтает?
– Да что ж может дитё сущеглупое в бреду нести? Ерунду всякую…
– Это уж я сам разберусь! – отрезал маг. – Давай, вспоминай. Если, конечно, хочешь дочери помочь.
– Да я… сразу и не упомнишь… – растерялся отец. – Про огонь бормотала… Плакала! Горит, мол, бегите…
– Пожара в округе после этого не было?
Отец наморщил лоб, вспоминая.
– Был! Точно, был! Через седьмицу у Джока-строгаля сарай ночью занялся. Жарища стояла, вот оно и полыхнуло. А тут ветер… Пять дворов выгорело. У Джока меньшие, близняшки, в дыму задохлись…
– Замечательно!
Отец вытаращился на колдуна.
– Это я не о пожаре, любезный, – исправился маг. – Детей жалко, спору нет. Я о другом, не бери в голову. Что еще твоя дочь в бреду говорила?
– Да я мало что слышал, господин. С ней жена больше… А, вот! Заглянул раз, а она как вскочит! И ко мне. Вцепилась – не оторвешь! Верещит: «Не езжай, папка, на ярманку! Зарежут тебя!» Я гляжу, а глаза у нее закрыты. Меня аж жуть пробрала. «Спи, – говорю, – доця! Не поеду я никуда…» Она брык на солому, и спит дальше.
– На ярмарку собирался? А?
– Раздумывал, – отец почесал в затылке. – Рожь плохо уродилась, поросенки тощие… Торговать нечем, самим бы хватило. Яблоки, разве что. Я сидру надавил, думал, пригодится. А тут дожди зарядили, жена расхворалась…
– А соседи поехали?
– Ну…
– Вернулись? С выручкой?
– Куда там! На обратном пути лихих людей встретили. Дядьку Сыча насмерть зарезали, выручку всю забрали… – отец говорил все медленней и медленней. Умолк, поднял глаза на колдуна: – Это что ж выходит? Ведьма в семье?!
– Твоя дочь – прорицательница. Видит грядущее.
У отца отвисла челюсть. Он смотрел на мага в заляпанной жиром мантии, как на вестника богов. Маг же поглядел на гостя, как на вонючего зверька, в чьей норе отыскался алмаз величиной с кулак.
– И что теперь?
– В науку отдавать надо. Иначе дар ее убьет.
– Да где ж такой страсти учат?!
– Есть места. Или ты своей дочери враг?
– А денег много запросят? Мы люди скромные…
– Не надо денег. Сивиллы таких, как твоя Эльза, по всему свету ищут. Считай, повезло тебе. Собирай дочь в дорогу и через три дня привози ко мне. Я сам доставлю ее к сивиллам.
Маг присел на корточки, взял Эльзу за плечи. Изо рта мага несло кислой капустой. Пегая щетина покрывала щеки, обвисшие, как брыли у пса. Девочка хихикнула. Маг кивнул, словно услышал правильный ответ. И впервые за весь разговор обратился к Эльзе:
– Поедешь учиться на сивиллу?
– Если я останусь дома, я умру? – спросила Эльза.
– Да. И очень скоро.
– Тогда поеду. Я хочу жить долго-долго! Всегда!
