Читать онлайн Сергей Бесф - Чудовище Ихтео. Фэнтези, триллер

Событие, предсказанное экстрасенсами, ясновидящими и другими провидцами, не заставило себя долго ждать.

Жарким августовским вечером гигантский двуглавый морской змей звучным всплеском вспорол ровную водную поверхность в небольшой средиземноморской гавани Ихтео.

Змей, уставший от бушующего в открытом море разнузданного шторма, позволил себе всплыть в тихой бухте, чего раньше с ним никогда не случалось.

Чудовище, сравнимое размером с двухпалубным судном, появилось над водой, как огромное живое привидение.

Две пары беспокойных змеиных глаз бегло прошлись по малолюдному в это время суток пляжу и задержались на весьма оживленной набережной.

Безмятежная тихая бухта успокоила чудовище. Одна из голов змея отстраненно зевнула, обнажая саблевидные белые клыки, загнутые внутрь алой слизистой пасти.

Другая голова, более активная в своих проявлениях, удовлетворенно фыркнула.

Гавань змею понравилась. Опоясывающие бухту отвесные скалы надежно закрывали ее от прямых ураганных ветров. Штормы и ураганы не были здесь даже редкими гостями.

Змей, довольный своим открытием, набрал в одну из своих пастей приличную порцию воды и тут же выпустил ее мощнейшим фонтаном через широко раскрытые ноздри.

Летучие брызги разлетелись с неимоверной силой, будто синхронно в одну трубу прокачали десятки насосных станций. Отдельные россыпи воды достигли границ примыкающего к мелководью галечного пляжа.

Вильнув упругим хвостом, снабженным могучим перепончатым ластом, змей поднялся высоко над водой.

Чудовище, с развернутыми в противоположные стороны головами, представило свой устрашающий облик массовому скоплению народа на курортной набережной.

Змей наслаждался новыми для себя впечатлениями, тешился произведенным на земных букашек эффектом. Войдя в игровой кураж, он забавлялся, феерил.

Пребывая в развеселом состоянии нрава, раззадоренный и крайне довольный собой, змей в игривой манере накренил свое громадное тело и плюхнулся в воду, чем вызвал в бухте сильный волновой удар.

Разгоряченное чудовище не преминуло возможностью пойти дальше.

Набрав воды, на этот раз сразу в две свои пасти, змей сотворил новый фонтан. За ним последовали еще и еще…

Один за другим мощные водные потоки понеслись большей частью вверх.

Под воздействием налетевшего с открытого моря ветра, великая водная масса хлынула на ближнюю к набережной гору.

Соединившись наверху в могучие полноводные ручьи, вода зашумела, забурлила и нарастающим потоком двинулась вниз по скале, смывая все на своем пути.

Сумятица на набережной, паническая сутолока, сопровождающаяся режущими слух человеческими орами, озадачила змея.

Безотчетная тревога заставила гигантскую рептилию усомниться в правоте своих действий. Острым, болезненным укором, как особого вида лучом, змеиная память высветила старый запрет деда – никогда не причинять людям вреда.

И хотя, как показалось змею, существенного вреда по большому счету он не причинил, тем не менее, змей кожей почувствовал свою вину. Как провинившийся пес, он поджал хвост.

Без внешних эффектов змей погрузился в прогретую горячим солнцем воду и быстренько покинул бухту, оставляя за собой клокочущий шлейф из бурлящей пены.

Появление в бухте Ихтео огромной рептилии с ее устрашающими внешними данными вызвало на курортном побережье Анагории невиданную ранее панику.

Набережная быстро опустела. Курортники, туристы и местные торговцы от страха попросту «наложили в штаны» и поспешили покинуть это страшное место.

К счастью, никто не погиб, но было много травм после учиненного змеем водного потока. Серьезно пострадало и психическое здоровье людей.

Хлынувшая с горы вода повредила торговые павильончики, искорежила палатки и лотки. Немалый урон был нанесен хозяевам ресторана и двум открытым кафе на набережной.

А для всех источников информации невероятная, трагическая сенсация в бухте Ихтео стала главной горячей новостью.

Уже через час после вторжения змея во всех информационных сетях пошли экстренные сообщения.

Публикуемые видеоматериалы сопровождались многочисленными комментариями очевидцев.

Тяжелая, гнетущая атмосфера, передаваемая через мониторы и разного рода ретрансляторы, создавала впечатление, что в Анагории произошло событие из разряда самых ужасных.

Репортерские фразы звучали с такими надрывами, с которыми сообщаются подробности страшных аварий и катастроф.

В прямом телеэфире регулярно появлялся лик какого-нибудь известного в стране чиновника. Сочувствующим тоном чиновник сообщал о скором принятии мер по недопустимости подобных явлений.

В последующие дни в эфир стали регулярно выходить столичные программы в формате «круглого стола».

В спешном порядке собирались представители власти, ученой и культурной элиты.

Во время длительных обсуждений много говорилось о неизученности явления и неготовности страны к отражению подобных змеиных атак.

Сам же город Анагория с его многочисленными гостиницами, санаториями и гостевыми домами после вторжения змея обезлюдел.

Остались лишь местные жители да горстка бесстрашных туристов, которым жизнь в Анагории стала неожиданным доказательством их собственной смелости.

Эти туристы не боялись морского змея, поскольку сами были подвержены отнюдь не слабому влиянию зеленого змия, родственному в некоторых аспектах своему морскому собрату.

Оставим на время несчастную Анагорию и вернемся к виновнику тревожных событий в бухте Ихтео – морскому змею. Следует заметить, что уже через три дня змей-гигант получил ожидаемый им тревожный сигнал.

Дельфин с царственным коралловым венцом на голове разогнал заигрывающих со змеем симпатичных океанических акул. После чего дельфин недвусмысленно дал понять, что змея ждет в хрустальном дворце морской царь.

По выразительной дельфиньей мимике змей понял, что ничего хорошего встреча с дедом ему не сулит.

От берегов комфортного для себя Китая змей стремглав помчался к атлантическому дворцу Посейдона. Страх, который в начале пути испытывал змей, постепенно превратился в мандраж.

Змей все время думал о каре, о наказании, которое ему вынесет дед за глупый, нелепый проступок в тихой гавани Ихтео.

Высокие двери хрустального дворца деда в холодных атлантических глубинах, услужливо распахнул перед змеем старый царский служака – морской дракон. Имя дракона змей позабыл, поскольку почти не бывал в этих краях.

Дракон поочередно кивнул обеим головам змея и улыбнулся, обнажая ряд проевшихся желтых зубов. Он будто хотел сказать: «Ничего, дружище, и похуже бывает».

Посейдон встретил змея в облике человека, что в общем и целом было, если не самым плохим предзнаменованием, то явно дурным знаком.

Таким змей видел деда только один раз, когда тот угрожал своим трезубцем королю осьминогов за учиненный многоножками морской разврат.

Посейдон двумя руками осторожно снял с себя корону и бережно установил ее на специальный постамент перед собой.

Морской царь был похож на строгого бескомпромиссного судью, который сделает все возможное для восстановления справедливости.

Хмурясь то ли от гнева, то ли от преломленного хрусталем солнца, Посейдон начал без предисловий:

– Я предупреждал тебя, чтобы ты никогда не появлялся перед людьми.

После первой укоризненной фразы дед поправил на шее изумруды и выровнял золотые петлицы на расшитом золотом хитоне.

Тончайшие изыски в одежде Посейдона подчеркивали громадную иерархическую разницу между морским царем и его внуком двуглавым змеем.

– Я не хотел причинить людям вред. Прости меня, дед, – неожиданной рифмой ответил змей. Высказавшаяся голова змея прогнула свою вытянутую шею, усеянную многочисленными рядами шипов, и коснулась блестящего мраморного пола. Вторая же голова, будучи поменьше первой, вела себя несколько отстраненно, как будто бы она и не была частью общей змеиной сущности.

Посейдон, услышав просьбу внука, даже не подумал о прощении. Он не был бы морским царем, если бы с легкостью прощал своим морским тварям подобные «невинные шалости».

– Нет, змей… Ты натворил в известной тебе бухте слишком много бед. Зачем ты появился перед людьми? Зачем ты причинил им страдания? За то, что ты сделал, я не прощу тебя, возможно, никогда. Или, быть может, когда ты полностью исправишь свою вину, я изменю к тебе отношение… Для исправления собственных ошибок я отправлю тебя в ту самую бухту, где ты учинил это форменное безобразие. Причиненное тобой зло должно быть перекрыто сотворенным тобой же добром. Каждый пострадавший должен получить от тебя столько благ, чтобы эти блага могли с лихвой перекрыть последствия твоего дикого проступка… Каждый пострадавший, – повторил Посейдон и строго, взыскательно посмотрел на змея.

Ему ничуть не было жаль внука. Наказание, которое он ему выносил, лежало в плоскости той моральной геометрии, которая во все времена являлась стержнем его божественного воспитания и совершенно особой правды.

Змей неловко выглядел перед дедом в хрустальной, гламурной зале дворца: огромный, несуразный, двухголовый.

Разве мог он предвидеть столь серьезные для себя последствия после, казалось бы, простой невинной шалости.

– Ты ничтожество. Ты слишком возомнил о себе и заслужил наказание, – суровый тон деда не позволял усомниться в серьезности его намерений.

– Я все сделаю, дед. Выполню все твои требования, чего бы мне это ни стоило, – поспешил заверить Посейдона змей. При этом он совершенно не представлял себе, каким образом будет творить на земле это самое добро. Неясно было даже: с чего и как начать?

– Все. Иди. В море твоя варварская психология неприемлема. Здесь жить ты больше не будешь, – Посейдон указал в сторону хрустальных дверей, требуя, чтобы внук немедленно покинул дворец, – иди и знай, что у тебя впереди другое будущее, которое даст тебе возможность выправить свое положение. Ты сможешь. Я помогу…

Последних слов деда змей не слышал. Неловко перебирая своими маленькими ножками, он выходил из дворца.

Дельфины, обозначившие себя черными точками на горизонте, по мере приближения к берегу повели себя просто вызывающе.

Они беспрестанно гоготали и высоко выпрыгивали из воды, всем своим видом стараясь привлечь к себе внимание.

Рисовать море с дельфинами не было малейшего желания. Эйден отложила кисть и не без грусти посмотрела на свое произведение.

Море, которое по замыслу юной художницы должно было стать стихией, смывающей грязь и все плохое на земле, на картине таковым не выглядело.

Волны, наяву подвижные, кипучие, на полотне получились унылыми, серыми, невнятными. Волновая масса выглядела инертной, неживой. Эйден, как ни старалась, не смогла придать волнам энергию, силу, ярость.

Морской змей в бухте, изображением которого Эйден собиралась придать колоритный сумрак всему пейзажу, на полотне так и не появился. Она попросту не решилась его изображать.

Без внутреннего ажиотажа, без жгущего душу драйва за кисть лучше не браться. Эйден отчетливо вспомнила слова своего наставника: «Художника нет без острой душевной провокации, без смелого вызова самому себе».

Твердо решив изменить свою жизнь, стать, наконец, смелой и дерзкой, Эйден подставила маленький острый кулачок под свой тяжелый подбородок с упрямой ямочкой и принялась наблюдать за приближающимися дельфинами.