– Не сгущайте.
– Я сгущаю! Ну, знаете. Я найду на вас управу.
Семакина задохнулась от возмущения и выскочила из квартиры.
– Вот что, – сказала капитан, обращаясь скорее к Аниной маме, – конфликт в любом случаю надо урегулировать. У ребенка еще вся жизнь впереди, зачем ей плохие записи в характеристике, а если пострадавшая сторона будет усердствовать, то и постановка на учет.
– Она извинится, – заверила мама.
– Еще чего! – возмутилась Аня. – Она сама рукой нож схватила.
– Сам факт, что ты ей угрожала ножом, уже является преступлением, – заметила капитан. – И я бы предостерегла тебя от дальнейших разбирательств с одноклассниками. Пока это один случай, у тебя есть шанс выпутаться из этой истории безболезненно. Но если будут еще жалобы, а они обязательно будут, если мы не урегулируем ситуацию, то тогда комиссия по делам несовершеннолетних действительно может обратить на тебя внимание. Понимаешь? Взрослая жизнь требует взрослых поступков. И иногда взрослым приходится извиняться, даже если они не считают себя неправыми.
– Эти лицемерие, – опустив голову, буркнула Аня.
– Эх, – вздохнула капитан, – хорошие книги ваша дочь читает.
– Я с ней еще поговорю, – заверила мама.
– Не затягивайте, – кивнула капитан и, попрощавшись, покинула квартиру.
Ирина села на тумбочку прихожей и закрыла лицо руками.
– Мам?
Ане стало очень неловко, глядя на маму.
– Ну, перестань. Я извинюсь, хоть они все и не правы.
– Хорошо, дочь, – бесцветным голосом ответила Ирина и поднялась. – Иди мой руки, сейчас будем ужинать.
Аня остервенело драила ладони душистым мылом и думала, что обязательно отомстит этой Семакиной за все те проблемы, что она создала их маленькой семье. А главное, за маму, чьих слез она больше никогда не хочет видеть. Но сперва, конечно, ей придется извиниться. И думать об этом было невыносимо.
Потом она вспомнила про робота, который сидит у них в подвале, и ее мысли переключились на Юру.
– Мам, – спросила она за ужином, – а что делать, если человек потерялся?
– В каком смысле потерялся? – не поняла Ирина.
– Ну, не знает, где его дом, его семья, и при этом он ничего не помнит.
– А зачем тебе это? – напряглась Анина мама.
– Просто интересно. Висят же везде объявления: «потерялся человек».
– В полицию надо обращаться, – ответила Ирина.
– А еще какие варианты?
– Не знаю, – пожала плечами мама. – Дать объявление в газету и на телевидение, разместить сообщение в соцсетях.
– Точно, интернет, – чему-то обрадовалась Аня.
– Дочь?
– Ничего-ничего, мам. Просто в голову пришло.
– Ясно. Ты уж, пожалуйста, ни в какие истории больше не влипай. И обязательно извинись перед этой девочкой. Ну, чего ты скривилась? Слышала же инспектора. Это тебе нужно.
– Да знаю я. Просто как представлю эту рожу с ее дебильными подружками. И еще надо подойти, извиниться.
– А ты сделай это перед уроком перед всем классом. Так и свидетелей будет больше, и не так личностно. Вроде как извинилась в пустоту.
– Мам! Да ты за меня!
– Я всегда за тебя, дочь. И очень переживаю, чтобы с тобой ничего не случилось.
– Не переживай. Кстати, ты не помнишь, где мой старый телефон?
– В котором ты экран разбила? А разве мы его не выкинули?
– Нет! Ты что, там же все контакты сохранились.
– Посмотри в комоде на нижней полке. Я туда все провода убираю.
– Ок.
– Куда! Сперва посуду помой, а потом уже беги.
– Вот, – важно подняв палец, сказала Аня, – а говоришь, что за меня. Эксплуататор!
