Чудовище в саду прекрасных цветов - страница 9

– Когими-сан, уже поздно, – пролепетала я покорным голоском, – ваша семья переживает за вас. Не пора ли нам пойти домой?

– Вы правы, – живо откликнулся он, резво поднимаясь на ноги. Откуда только энергия взялась для такого рывка? Мысли о семье придали ему сил.

Тем временем огромная луна стремительно неслась на Когими, освещая все вокруг. Мой смертный заметил приближающийся свет.

– Почему так светло? Разве уже настал день? – Крестьянин озирался по сторонам, ища источник света. Он был похож на маленького ребенка, потерявшегося в толпе на городском рынке, который ищет мать, но не находит. Было ощущение, что он вот-вот вцепится маленькими детскими ручонками в рукав моего кимоно, ища во мне утешения, посмотрит доверчивыми, полными безутешных слез глазами, пролепечет: «Где моя окаасан?»[14] Мое внушение лишило его разума.

– Это потому, что луна сейчас прямо у вас за спиной, – указав пальцем на падающую громаду, рассмеялась я.

– Что?

Когими повернулся и наконец увидел ночное светило, которое грозилось упасть ему на голову. Луна стремительно приближалась. Ее свет ослеплял, он прикрыл рукой лицо, чтобы унять боль в глазах. Луна тем временем опустилась низко-низко и замерла в нескольких десятках сун[15] от травы прямо перед Когими. Почувствовав отсутствие движения за спиной, он отнял руку от лица и посмотрел на замерший перед ним огромный лунный лик. Его рот растянулся в удивленном немом крике. Из горла смог вырваться только хрип. Когими онемел. Стоя у него за спиной, я вытянула руку навстречу луне и призвала ее к себе. Огромное светило послушно направилось ко мне, пройдя через обезумевшего от страха смертного, попутно вытягивая из него остатки жизненных сил. У него осталось совсем чуть-чуть. Энергии едва хватило бы, чтобы добраться до дома и свалиться на несколько дней в постель. Глубоко внутри мне было его искренне жаль. Этот смертный уже никогда не сможет работать в рисовом поле, чтобы прокормить свою семью.

Пройдя через Когими, луна мгновенно уменьшилась до размера лепестка сакуры и отправилась мне прямо в рот. Я с удовольствием проглотила ее, наслаждаясь новой порцией жизненной энергии смертного. В этот момент Когими повернулся ко мне и равнодушно наблюдал за тем, как ночное светило исчезает у меня во рту.

Он уже ничему не удивлялся – настолько ослаб, что спустись сейчас с небес к нему Инари, он рассмеялся бы ей в лицо. Вид у него был как у помешанного, который не спал неделю.

– Как тебе удалось проглотить луну? – немного придя в себя, спросил Когими.

– Какую луну, Когими-сан? Она по-прежнему наблюдает за нами с неба. Вам опять привиделось. – Я ткнула указательным пальцем вверх, где настоящее светило безмятежно наблюдало за происходящим вокруг – безмолвный свидетель моего деяния.

Когими поднял голову вверх и убедился, что луна была на месте. Несчастный устало прикрыл глаза рукой и пошатнулся. Он стоял так, раскачиваясь, и глухо стонал. Прекращай, кошка, играться с мышью, пришло время заканчивать эту игру.

– Обернись, Когими-сан! – крикнула я и показала пальцем в сторону леса. – На нас надвигаются кицунэ-би[16]!

Тысячи маленьких блуждающих огоньков, источающих синее свечение, летели на бедного Когими. Смертные называют их «лисий огонь» – они считают, что лисы носят его в пасти и с помощью него вредят людям. На самом деле блуждающие огоньки не причиняют никакого вреда, если ими не управляют со злым умыслом кицунэ. Они похожи на мерцание безвредных ночных светлячков, только больше раз в десять. Эти огоньки подчиняются кицунэ. То есть мне.