Я закусила губу, формулируя наименее дерзкий вариант отказа. Джил заклинала меня не бросаться на нового ректора раньше времени. А тут, как назло, вспомнились все ругательства и из арсенала троллей, и фирменные демонические.
– Назначьте. Отработку, – сквозь зубы потребовала у гада. – Могу бумаги собрать, стол расчистить, могу…
«Физиономию вашу холеную начистить».
– Брось, принцесса. Разве похож я на любителя чистоты? – подмигнул «ректор», делая шаг ко мне, и я машинально схватилась за жезл в кармане. – Ух ты… А у тебя глаза даже больше, чем у матери.
Дверь кабинета распахнулась, и внутрь влетела черная туча. Судя по грозному сопению, грозовая.
– Вас не звали, – скривился Бехтерев, скосив глаза на посетителя.
– Сам пришел, – фыркнул Арт, схватил меня за локоток и переместил за свою спину. – Моя сестра магически несовершеннолетняя. И нуждается в сопровождении в столь поздний час.
Брат, видимо, вспомнил сказку, что мы придумали в Эстер-Хазе. Я скривилась: надеюсь, он это не всерьез про сопровождение. Мало мне пернатого, мохнатого и бестелесного приглядывателей!
– В уборную вы ее тоже провожаете? Насколько я знаю, ваша сестра у себя дома, – ухмыльнулся Бехтерев сально.
– Да. А вот вы – в гостях, – напомнил хмуро брат и плотно сжал челюсть. – Сформулируйте трудовое наказание и сообщите письменно… гхм… «господин ректор».
Не дожидаясь ответа, Арти вытолкал меня за дверь.
– Я вполне могла… за себя… сама… – сопела, шурша подолом юбки по белому мрамору.
– Угу… Могла, могла…
– Откуда ты вообще?..
– Джил сообщила. Она волновалась, что ты сорвешься и захочешь прикопать нашего новенького ректора раньше срока. Не то чтобы я был против… Но придется оправдываться перед Советом, – он свел густые черные брови к переносице. И добавил: – И мы обещали отцу.
– «Ничего не взорвать и никого не пустить на удобрения до их возвращения», – повторила занудным голосом. – Да не собиралась я никого прикапывать!
– Я уже понял, обезьянка. Теперь собираюсь я, – дернул плечами Арт, недвусмысленно косясь на дверь папиного кабинета. – Он успел распустить грязные лапы?
– Да кто бы позволил этому упырю? – оскорбленно воскликнула.
– Ах да, точно… Обезьянке по вкусу тролли, – язвительно поддел меня братец, проталкивая дальше по коридору. И избавляя себя от соблазна начистить Бехтереву все, до чего рука дотянется.
***
«Обезьянке» действительно по вкусу были тролли. В этом Арт не ошибся, а я… Я давно уж призналась себе, что вляпалась в шурхового магистра по самые кончики ушей. И мне было откровенно наплевать, капли в том виноваты, магия или еще какой незарегистрированный паразит.
Такое со мной приключилось впервые. То первое теплое чувство к Брендану ни в какое сравнение не шло с пожаром, полыхавшим внутри теперь. И он, этот пожар, пусть и обжигающий порой до боли, был мне важен. Ценен.
Поэтому час спустя, когда мерзкий Бехтерев изволил покинуть папин кабинет, я в него вернулась. И, покопавшись в пугающей куче бумаг, выудила оттуда досье Салливана.
Ничего нового я узнать не надеялась, кроме разве что лондонского адреса. Все-таки память у меня не фотографическая, а перемещались мы в тот раз не порогами. Да и не факт, что его дверь вообще зачарована и входит в сеть телепортов.
Переписав название улицы и номер дома себе прямо на ладонь, я вернула папку на место, накинула плащик и вышла из Академии. Искренне надеясь, что в этот раз никто из неравнодушных не решит меня сопровождать.
