Насчет «работать», правда, возникли определенные проблемы.
Покончив с кофе, мы включили радио, чтобы послушать местные новости на это утро.
Среди уже привычных сетований по поводу судьбы будущего урожая, репортажа о прибытии в наш город делегации из Таиланда и информации об открытии конкурса бальных танцев, затесалась одна новость, которая значительно усложнила нашу с Антоном жизнь.
В блоке уголовной хроники проскользнуло сообщение о гибели известного в городе предпринимателя, Павла Кургулина, хозяина компании «Свежесть улыбки», выпускавшей минеральную воду и фруктовые соки. Диктор известил нас о том, что мой клиент погиб при невыясненных обстоятельствах и что «по факту гибели предпринимателя возбуждено уголовное дело».
Формулировка «погиб» была настолько размытой, что под нее можно было подверстать что угодно – от открытого канализационного люка, в который рухнул зазевавшийся Кургулин, до дюжины пуль в голове моего клиента. Но, как бы там ни было, его уже нет в живых.
Антон, выслушав последние известия, выключил радио, посидел молча секунд тридцать, а потом, уронив голову на стол, заплакал.
Рыдал он долго и искренне. Я даже устыдилась своих вчерашних мыслей, касавшихся меркантильности молодого человека. А вдруг он действительно серьезно относился к чувствам своего старшего друга?
Спина Антона сотрясалась от рыданий. Глотая слезы, он пробормотал:
– И куда я теперь?
Я ничего не могла ответить на этот брошенный самому себе вопль и лишь положила руку на плечо плачущего Антона. Парня действительно била истерика.
– Он же квартиру мне снимал, понимаете вы? – Юноша поднял лицо и уставился на меня покрасневшими глазами. Крупные слезы одна за другой катились по его щекам и зависали на подбородке.
– Понимаю, – тихо отозвалась я. – Надо найти в себе силы.
– Ничего вы не понимаете, – злобно посмотрел на меня Антон, как будто это я своими руками пришила его спонсора. – Мне что теперь, снова на улицу идти? Вы представляете себе вообще, что это такое?
– Чисто теоретически, – уже менее дружелюбно ответила я. Антон все же оплакивал не Кургулина, а свое беззаботное прошлое и неопределенное настоящее. Все-таки молодые люди в большинстве своем эгоисты.
– А деньги? – снова начал жаловаться Антон. – Я же без копья тут сижу. Паша как раз сегодня обещал подкинуть мне денег!
– Это судьба, – философски произнесла я. – Лишний повод задуматься о жизни.
В дверь позвонили.
Антон сразу насторожился и зашептал, склонившись к моему уху:
– Не открывайте, ни в коем случае не открывайте. Паша вас предупреждал.
– А что, мы так и будем сидеть взаперти? – парировала я. – Надо хотя бы посмотреть.
– Только в «глазок», до замка даже не дотрагивайтесь, – умолял Антон.
Я прошла в коридор и сначала прислушалась к звукам с лестничной площадки. Вроде ничего подозрительного. Затем осторожно наклонилась к дырочке дверного «глазка». В круглом искаженном стекле передо мной предстала выпуклая полная брюнетка средних лет.
– Кто там? – шепотом спросил меня Антон, появляясь в коридоре.
– Какая-то женщина, – пожала я плечами. – Явно стервозного вида.
– Этого еще не хватало, – вздохнул парень. – Ну и дела!
– Она уже уходит, – успокоила я его, теряя из виду спину удаляющейся визитерши. – Кто бы это мог быть, по-твоему?
– Да кто угодно! – тяжело вздохнул Антоша. – Мне даже думать об этом не хочется.
Он вернулся в комнату и рухнул на диван, обхватив голову руками.
